Злой рок. Политика катастроф

Можно было понять нетерпение многих американских граждан, особенно сторонников республиканцев из преимущественно «красных» штатов, где COVID-19 проявился не так сильно. Даже если бы у них были лучшие источники информации из возможных, все равно царила бы неопределенность. Сколько людей заразилось вирусом? Ранние оценки варьировались очень широко. В одиннадцати работах, опубликованных разными авторами, высказывались предположения, что число бессимптомных носителей может составлять от 18 до 86 % всех зараженных. На основе серологических исследований, которые, безусловно, разнились по точности, доля инфицированных в европейских странах оценивалась от 0,33 % в Австрии до 5 % в Испании; при этом в бостонском приюте для бездомных она составляла 36 %, а в одной из тюрем Огайо — 73 %[1288]. В Нью-Йорке в начале июля тест оказался положительным у 26 % людей; в Короне, одном из районов Квинс, — 68 %[1289]. Оценки коэффициента летальности при заражении — неимоверно важного показателя — давали примерно такой же разброс. В одном докладе, опубликованном в Калифорнии, сообщалось, что он лежит в диапазоне от 0,12 до 2 %[1290]. В Европе были иные цифры: от 0,05 % (Исландия) до 1,18 % (Испания)[1291]. Встречались и все промежуточные варианты. В британском исследовании, опубликованном в августе, приводились оценки в 0,3 % и 0,49 %[1292]. Диапазон, указанный в обзорах, оказывался неудобно широким: от 0,02 до 0,78 %[1293]. К середине 2020 года ученые в какой-то мере сошлись на величине от 0,53 до 0,82 %[1294]. Но стало очевидно, что для коэффициента летальности при заражении характерны огромные вариации, которые зависят от возрастной группы: у людей старше 65 лет риск был в десять раз выше нормы, гораздо большей опасности подвергались и работники здравоохранения (поскольку тяжесть заболевания коррелирует со степенью вирусной нагрузки, а та, как правило, соотносится с тем, насколько тот или иной человек рискует подвергнуться заболеванию)[1295]. Даже если бы американцы не оказались под лавиной фейковых новостей о «пландемии» COVID-19, их все равно можно было простить и за то, что локдауны показались им перегибом, и за веру в то, что к 4 июля — если не ко Дню поминовения (25 марта) — все вернется на круги своя.

Бестолковое открытие

Так неужели локдауны были ошибкой? В апреле некоторые пытались утверждать, что именно карантин сыграл ключевую роль и позволил сдержать распространение заразы[1296]. Но стоило изучить вопрос более пристально, и эта корреляция развеялась как дым[1297]. Исследователи из Школы государственного управления имени Блаватника при Оксфордском университете показали, что никакой связи между суровостью правительственных мер и степенью сдерживания болезни на самом деле не было[1298]. «В Германии ограничения были мягче итальянских, — заметил в мае один комментатор, — а с вирусом немцы справились гораздо лучше». На Тайване, где никто не принимал строгих мер, заражений почти не было. А вот там, где их принимали, наблюдалась статистически значимая корреляция с другим показателем — степенью падения экономики[1299]. Все больше исследователей предлагали альтернативный взгляд. Сдерживание болезни зависело от социального дистанцирования во всех его формах[1300]. Делать его обязательным не требовалось — хотя, как правило, тогда оно оказывалось более эффективным. При надлежащем соблюдении социальной дистанции в локдаунах отпала бы необходимость — достаточно было бы закрыть школы и запретить массовые мероприятия. Казалось, именно этот урок выучили в Сингапуре[1301] и даже в Китае[1302]. В самом крупном на сегодняшний день исследовании государственных мер высказывалось предположение, что обязательное социальное дистанцирование[1303] является гораздо более эффективной политикой, чем закрытие предприятий и удаленная работа для всех — включая тех, кто явно не может ее себе позволить[1304]. Следовало бы шире принять и меры, направленные на изоляцию пожилых людей и других уязвимых групп населения[1305]. Впрочем, эффективнее всего были те шаги, благодаря которым удавалось изолировать суперраспространителей и предотвращать случаи массового заражения, так называемые «события-суперраспространители». А локдауны были слишком неизбирательным откликом на вирус с таким низким коэффициентом дисперсии, как у SARS-CoV-2[1306].