Злой рок. Политика катастроф

В замечательном письме, написанном в октябре 1949 года, Олдос Хаксли — некогда в Итоне преподававший юному Эрику Блэру[1590] французский, — предупредил Оруэлла, что тот изображает не вероятное грядущее, а свое собственное настоящее. «Философия правящего меньшинства в „1984“, — писал Хаксли, — это садизм, доведенный до логического завершения… Кажется сомнительным, будто политика сапога, топчущего лицо человека, способна в действительности продолжаться бесконечно. Сам я полагаю, что правящая олигархия сумеет отыскать не столь трудные и расточительные способы править и утолять свою жажду власти и они будут подобны тем, какие описаны мной в книге „О дивный новый мир“»[1591]. В романе Хаксли, опубликованном в 1932 году, перед нами предстает совершенно иная антиутопия (в 2540 году): в ее основе — не сталинизм, а фордизм в сочетании с евгеникой. Граждане подчиняются кастовой системе, построенной на жестком неравенстве, поскольку они — что обусловлено специальной обработкой — довольствуются удовлетворением мелких телесных желаний. Самолечение наркотиками («сома»), непрерывные развлечения («ощущалки»), постоянные праздники, вездесущая сексуальная «щекотка» — вот основа массового подчинения. Да, как и в «1984», свою роль играют и цензура, и пропаганда, но явное принуждение практикуется редко. Так что сегодняшний Запад напоминает скорее мир Хаксли, а не видение Оруэлла: коллективных развлечений здесь намного больше, чем государственной жестокости.

И все же есть и другие примеры, подходящие для осмысления сегодняшних антиутопий лучше, чем произведения Оруэлла и Хаксли. Китай при Си Цзиньпине все чаще наводит на мысли о необыкновенном романе Евгения Замятина «Мы», написанном в 1921 году и запрещенном большевиками. В книге, действие которой происходит в будущем Едином Государстве, где правит Благодетель, описана еще более действенная и пугающая, чем у Оруэлла, система государственного контроля (кстати, «Мы» частично вдохновили и Оруэлла, и Айн Рэнд). Все нумера (у людей нет имен, есть только номер, и вместо одежды — стандартные «юнифы») пребывают под круглосуточным наблюдением; все помещения сделаны из стекла, и шторы можно задернуть лишь в «сексуальные дни», регламентированные государством. Столкнувшись с восстанием, всемогущий Благодетель приказывает провести массовую лоботомию всех нумеров, поскольку единственный способ сохранить всеобщее счастье — это избавиться от фантазии: «Я спрашиваю: о чем люди — с самых пеленок — молились, мечтали, мучились? О том, чтобы кто-нибудь раз навсегда сказал им, что такое счастье — и потом приковал их к этому счастью на цепь»[1592][1593].

И все же, если подумать, никто из этих авторов по-настоящему не предвидел всех особенностей нашего сетевого мира, в котором непрестанно возрастающая скорость и повсеместность информационных технологий, предназначенных для потребителей, поразительным образом сочетаются с замедлением прогресса в иных областях (скажем, в ядерной энергетике) и с прискорбным вырождением управления. Истинными пророками, при ближайшем рассмотрении, оказываются не столь заметные фигуры — к примеру, Джон Браннер. Действие его романа «Всем стоять на Занзибаре» (1968) разворачивается в 2010 году — планета перенаселена, из-за чего происходит рост социальных противоречий и политического экстремизма. Несмотря на угрозу терроризма, американские корпорации, подобные «Дженерал Текникс», процветают благодаря суперкомпьютеру по имени «Шалманезер». Новым соперником Америки становится Китай. Европа объединилась в союз. Среди явлений, которые верно предвидит Браннер, есть и многое другое: позитивная дискриминация, генная инженерия, виагра, упадок Детройта, спутниковое телевидение, видеоразвлечения на борту самолетов, однополые браки, лазерная печать, электромобили, декриминализация марихуаны и снижение потребления табака. Есть даже президент по имени Обоми, сторонник прогрессивных взглядов, — хотя и не в Америке, а в Бенинии.