Зловещий гость

В тот же вечер он отправился в игорный дом вместе с приятелем, посоветовавшим ему испробовать это средство и снабдившим его для начала суммой луидоров в двадцать. Если Менару везло, когда он играл для полковника, то теперь, казалось, везение его удвоилось. Точно какая-то невидимая рука подсовывала ему хорошие карты, несмотря на то что сам он ставил их, по-видимому, без разбора. Не он искал счастливого случая, а, наоборот, сам случай, казалось, устраивал игру в его пользу. В конце вечера круглая сумма в тысячу луидоров лежала в его кармане.

На другое утро Менар проснулся, точно оглушенный. Выигранные луидоры лежали возле него на столе. В первую минуту ему показалось, что он видит сон. Он нарочно протирал глаза и двигал стол взад-вперед. Наконец убедившись, что золотые монеты реальны, он сосчитал их и впервые в жизни почувствовал, как дух корыстолюбия овладел всей его душой, без следа уничтожив прежнюю чистоту и воздержанность. Едва дождавшись ночи, он опять поспешил к игорному столу. Удача по-прежнему не покидала его, так что за несколько недель игры Менар составил себе довольно значительное состояние.

Есть два рода игроков. Одних игра тянет к себе, как неизъяснимая приманка, причем они не обращают никакого внимания на выигрыш или проигрыш. Наблюдать случайные сочетания вероятностей, придумывать системы для подчинения их каким-то высшим законам и затем пытаться воспарить на этих собственными руками слепленных крыльях – вот что возбуждает и приводит в восторг этих людей. Я знал одного игрока, который целыми днями и ночами понтировал сам с собой, запершись в своей комнате, и это, по моему мнению, был истинный игрок!

Другие, напротив, видят в игре только выигрыш и играют исключительно чтобы быстро обогатиться. К этому последнему типу принадлежал и барон Менар, доказывая своим примером, что глубокая страсть к игре лежит в глубине нашей души и должна считаться врожденным качеством. Скоро роль простого понтера стала для него недостаточной. С помощью значительной выигранной им суммы Менар открыл собственный банк, причем удача не оставляла его и тут, так что банк его стал одним из богатейших в Париже. Игроки со всех сторон стремились к богатому и счастливому банкомету.

Однако пустая, безумная жизнь игрока вскоре оказала на Менара свое разрушительное влияние, притупив его душевные качества, благодаря которым он в свое время снискал всеобщее уважение. Имя Менара перестало упоминаться в обществе как образец верности в дружбе, веселости в беседах и рыцарской почтительности к женщинам. Прежняя ревностная страсть к наукам и искусствам исчезла без следа. На его бледном лице, в темных, сверкавших каким-то мрачным огнем глазах светилась только овладевшая им пагубная страсть. Он играл не ради удовольствия, но ради денег, и, казалось, сам дьявол распалил в нем эту страсть до предела. Одним словом, он сделался банкометом с головы до пят.

Как-то раз во время ночной игры случилось, что Менар хотя ничего и не потерял, но вместе с тем выиграл меньше обычного. В числе игроков оказался какой-то маленький, бедно одетый старичок неприглядной наружности, боязливо приблизившийся к столу и поставивший всего одну карту, на которую он положил золотой. Прочие игроки с удивлением и презрением покосились на этого непрошеного гостя, но старичок не обратил на них ни малейшего внимания и не выразил своего неудовольствия ни одним словом или жестом.

Карта старика оказалась битой; он поставил другую, но и та проиграла. Затем, постоянно удваивая ставки, он стал терять раз за разом, к неописуемому удовольствию прочих игроков. Когда ставка, наконец, дошла до пятисот луидоров и вновь была проиграна старичком, неудержимый смех раздался в толпе понтировавших.

«Так, синьор Вертуа, так! – закричал один из них. – Только не падайте духом и продолжайте по-прежнему! Авось наконец вам удастся сорвать весь банк!»

Старичок посмотрел на шутника ядовитым взглядом и тотчас удалился. Через полчаса он вернулся вновь с карманами, наполненными золотом. Однако и в этот раз он проиграл все, что у него было. Менар, несмотря на всю гнусность своего ремесла, считал необходимым сохранять внешние приличия, а потому презрительное обращение игроков с несчастным понтером крайне ему не понравилось.

По окончании игры, когда старичок ушел, он строгим тоном обратился как к шутнику, его оскорбившему, так и к прочим поддержавшим его гостям, призвав их впредь воздержаться от подобных выходок.