Злые напасти (СИ)

  - Как же "нет"? - заерепенился Осип. - Он вчера меня к делу приставил. Я столы помогал накрывать и убирался... Алексей Тимофеевич Лихачёв меня к этому делу приставил...

  - Вчера приставил, а сегодня отставил, - широко зевнул стрелец и засмеялся. - У нас тут, почесть каждый день такая чехарда. Отойди в сторону и не мешайся...

  - Как не мешайся? - опять полез на рожон лже-Ржевский. - Мне Дорофей вчера сказал, чтоб я сегодня приходил... Пропусти к Дорофею!

  - Я тебя сейчас пропущу! - от весёлости стрельца не осталось и следа, он взял бердыш наперевес и направил острию в грудь Осипа. - Тебе сказано языком человечьим, что сегодня только по списку особому пускают. Пошёл отсюда, а то мне Иван Кириллович Нарышкин велел таких настырных бердышом уму-разуму учить... Ещё слово и я тебе кровь пущу!

  Было видно, что стрелец шутить никак не намерен. Служба у него такая, чтоб не пускать, а потому спорить с таким всегда себе дороже выходит... И побрёл подьячий, понуро опустив голову, сам не зная куда. Выведут куда ноги, там и судьба. Ноги вывели парня кремлёвской стене.

  - Осип, - кто-то хлопнул подьячего по плечу. - Вот ты где! А я тебя по всей Москве ищу. Куда тебя Пушкин повёл?

  - Куда надо, туда и повёл, - резко обернулся Осип и увидел перед собой улыбающегося Афоню. - А ты чего тут делаешь?

  - Я-то, - Афоня часто заморгал глазами, - иду вот, гляжу ... Думаю, подойти надо, вдруг, помощь какая нужна. Ты-то мне помог. Не испугался.

  - Спасибо, - не особо весело усмехнулся подьячий, - только мне в моём деле теперь никто не поможет...

  - А что за дело? Скажи, авось, вместе чего и придумаем...

  - Не придумаем...

  - А ты, всё-таки, скажи...

  - Много будешь знать, - щелкнул Афоню пальцем по носу Осип, - нос длинный вырастет... Ладно, пойду...

  - Куда? - никак не хотел отставать Афоня.

  - Куда ноги понесут...

  - Я тоже с тобой... Чем помочь? Ты только скажи, в лепёшку разобьюсь, но всё тебе ради нашей дружбы сделаю...

  - А чего ты можешь? - подьячий остановился и посмотрел на Афоню. Не от того остановился, что захотелось обещанную помощь получить. Нет. Просто на душе так тоскливо стало, что хоть волком вой, а тут человек добрый рядом, с которым и поговорить приятно, и опереться есть на чьё плечо.

  - А я всё могу, - весело хвастал Афоня. - Скажи мне, чтоб я луну с неба достал, так это я запросто...

  - Не, луны мне не надо, - махнул рукой Осип. - Мне бы как в поварню царскую попасть.

  - А зачем? - сразу заморгал хвастун.

  - А тебе какой дело "зачем"? - подмигнул Афоне подьячий. - Ты же обещал мне в любом деле помочь. Или для такого дела кишка тонка?

  - Ничего не тонка! - топнул ногой Афоня. - Жди меня здесь! Скоро приду.... Ишь, ты. Тонка... Жди здесь!

  Афоня убежал. Осип присел на брёвнышко и стал ждать лихого помощника. А чего ему ещё оставалось делать?

  Афони вернулся, и лицо у него было, словно блин на масляной неделе.

  - Сегодня нельзя никак! - ещё издалека крикнул довольный проныра. - А завтра утром нас пустят! Завтра в охране сродственник наш будет стоять, племяш свояка со стороны жены дядькиной. Дядька обещал договориться, а ежели дядька обещал, то он непременно сделает. - Пойдём к нам ночевать. У нас кисель клюквенный есть. Да такой он сладкий, что всю душу от вкусности выворачивает наизнанку. А ещё медовуха... Грех, конечно, на страстной неделе, но, сам знаешь, не согрешишь - не покаешься, а не покаешься, так и не спасёшься... Пошли...

  - Нет, - решительно отказался и от ночлега и от угощения Осип, - домой пойду. Негоже по чужим людям шляться...

  - Ну, ладно, - быстро согласился Афоня. - Тогда завтра, как третьи петухи пропоют, сюда приходи. Только не опаздывай. Дядька сказал, что пораньше нам надо к палатам царским подойти, пока спят все. А то потом бояре да сотники набегут, непросто будет.

  - Конечно, не опоздаю, - кивнул подьячий и пошёл в свою сторону. Сам смотри не проспи.

  Хорошо бы, не обманул дядька Афоньки, - сворачивая в переулок, где стояла его родная изба. - Поспрашиваю поварят, эти много всегда замечают того, что взрослому и не додуматься. А уж если в поварне ничего не узнаю, тогда...

  Что "тогда" подьячий додумать не успел: кто-то крепко ударил его сзади по шее, а потом стало темно и дышать нечем. Осип хотел вырваться, да только не тут-то было. Его быстро повалили на землю да связали по рукам да ногам. Кричать тоже не получалось. По всей видимости, надели ему на голову мешок из плотной ткани да крепко обернули тот мешок ещё чем-то сверху. Тут не то что кричать, дышать совсем нечем. Потом подьячего подняли и куда-то понесли. Куда? Да, разве, тут куда. И догадываться особо не будешь, если дышать нечем. Остается только одно - молиться. Вот Осип и молился, пока не провалился в беспамятство.

  Опомнился подьячий от того, что на него пролился ливень вселенский. Так показалось Осипу, когда увидел он еле различимый свет в толще воды. Правда, "толща" в един миг куда-то пропала, а вот свет мерцающий остался. Мало того, появились в том мерцании образы дьяка Сабанеева да ярыжки Никонора, а следом и Фефил из тьмы выполз.