Злые обезьяны

– Да. Ладно. И вот однажды ночью пришел тот парень – шесть футов, здоровяк, но с лицом ребенка, и я сразу раскусила, что несовершеннолетний: может, и достаточно взрослый для высшей меры, но не для бутылки. Пока он кружил по магазину, я наблюдала, чтобы ничего не спер, и, ну, вы понимаете, не так уж и противно было на него глядеть. В конце концов он выбрал бутылку водки и поставил ее на прилавок.

«Водительские права?» – сказала я и стала ждать ответный ход. Многие из них начинали плести, мол, я был болен, когда делали фотографию, поэтому на себя не похож. Но этот малой и слова не сказал, просто сунул мне права на имя Майлза Дэвиса. Я поглядела на снимок, точно, тот самый – чернокожий парень с трубой.

– Майлз Дэвис.

– Да. Так что я посмотрела на этого ребенка, может, на губах его и был намек на усмешку, но в целом лицо оставалось совершенно серьезным. И я такая: «Майлз Дэвис, да?» А он просто посмотрел на меня спокойно, насколько возможно, мол, да – это я. И тогда я ему: «Ты сегодня выглядишь жутко бледным, Майлз». А он: «У меня кожная болезнь».

Ну, по мне, это было достаточно хорошо. Если вы можете придумать такую тактику и невозмутимо ее держаться, то заслуживаете выпивки. Так что я собиралась позвенеть банкой с чаевыми, а он уже там, кидает доллар. «А ты – мужик, Майлз», – сказала я и пробила его покупку.

Быстро перекручу на несколько часов вперед: после закрытия магазина я отправилась в Панхандл немного курнуть и нашла Майлза сидящим на постаменте статуи, с дымящимся косяком. Я подошла: «Можно мне затянуться?» Он протянул мне самокрутку и подвинулся, уступая место.

«Так что, Майлз, – произнесла я, подтаскивая к себе бутылку водки, – ты живешь где-то поблизости?»

«На самом деле, – ответил он, весь из себя мистер Небрежность, – я подыскиваю жилье. А что насчет тебя?»

«А я подумываю заделаться хозяйкой пансиона», – вышло нескладней, чем я рассчитывала, но ничего – мы уже были на короткой ноге, так что эффектная фраза мне не понадобилась.

Я привела его к себе домой. Утром проснулась на футоне одна, что большим сюрпризом не стало, почувствовала запах дыма и такая: черт, он, что, решил спалить квартиру перед уходом?

Прежде чем я успела выскочить из постели, вошел Майлз с разделочной доской вместо подноса, которая была загружена разными вкусностями: омлетом, тостами с корицей, кофе, соком, даже маленькой веточкой винограда. Я такая: «Это что?» А он в ответ: «Полное обслуживание». Подоткнул мои подушки как какой-нибудь царице Савской и положил разделочную доску мне на колени.

Я растаяла. Никто никогда не приносил мне завтрак в постель, и, честно говоря, еда могла бы быть на вкус как дерьмо, и мне было бы наплевать. Но когда я попробовала кусочек омлета, он оказался на самом деле очень хорош.

Так что я ела, а Майлз тем временем подошел к моему комоду и открыл ящик, в котором хранилась заначка дури. Я наблюдала, как он скручивает себе косяк, а тем временем в окно проникли солнечные лучи, и меня как молнией ударило – при дневном свете парень выглядел моложе, чем мне сперва показалось. Так что я отложила вилку и спросила: «Сколько тебе на самом деле лет, Майлз? Девятнадцать?» Он ничего не сказал, даже не посмотрел на меня, просто продолжил скручивать косяк, но улыбнулся так, что стало понятно – ответ «нет». А я: «Восемнадцать?» Все еще нет. И я такая: ой-ей… «Семнадцать?» Снова нет. «Шестнадцать?» Наконец его улыбка немного изменилась. «О Боже, – сказала я, – копам такое нравится». А Майлз потянулся к ящику с дурью, вытащил большую сумку таблеток и произнес: «Заметно, как сильно тебя волнуют копы».

– Как вы поступили, когда узнали, что ему шестнадцать?

– А сами как думаете? Оставила его себе.

– Оставили себе?

– Прикиньте, завтрак в постель. Конечно, я его оставила. Дала ключ и сказала, что он может жить, сколько пожелает. Мы заключили сделку: он прибирается, готовит для меня и… ну, вы понимаете…

– И как долго длилось это соглашение?

– Несколько недель. Пока однажды утром он не свалил по-настоящему вместе с моей стереосистемой и половиной дури. Мне стоило пи́сать кипятком из-за этого, но разозлиться всерьез не получалось: он же все отработал, и вообще, я бы, наверное, сделала то же самое на его месте.

– После того, как он ушел, появились другие?

– Да, но не хочу, чтобы вы думали, будто я – полнейшая шлюха. Я подождала какое-то время, вдруг бы он вернулся. Но в конце концов – да, появились другие. На все лето и осень это стало для меня обычным делом. Подбирать беспризорников.

– Они все были несовершеннолетними?

– Они все были достаточно взрослыми. А что до конкретики, то после Майлза я даже не спрашивала.

– Но вы говорили о них как о ручных мальчиках.

– Это не я начала, а Фил. Он появился однажды утром без приглашения, и, прежде чем я смогла избавиться от брата, мой последний гость прошел через кухню без рубашки. Так что Фил сразу: «Кота недостаточно? Теперь ты заводишь ручных мальчиков?»

– Он не одобрял.