Злые песни Гийома дю Вентре

Я был оруженосцем, другом, тенью... Теперь ты стал французским королем. Боюсь я, скучно будет нам вдвоем! Зачем тебе Гийом? Для развлеченья?

Довольно! Льстить и врать, как сивый мерин, И быть твоим шутом - я не намерен.

94. Anno Domini MDC (в год 1600).

Часы бьют полночь... Через миг умрет Последний день шестнадцатого века. - Вина! Твое здоровье, время-лекарь! Что принесет нам Новый век и год?

Настанет мир. Подешевеет соль. Жак перестанет в суп плевать соседу. Обещанную курицу к обеду, Расщедрясь, даст нам скупердяй-король.

Придворным дамам скинут лет по двадцать. Дозволит Ватикан Земле вращаться, Наука вообще шагнет вперед.

Меня за скептицизм накажут плетью, И много прочих радостей нас ждет. Все это будет!.. Но в каком столетье?

95. За что меня любили.

Когда стоишь одной ногой в могиле, Ты вправе знать: за что тебя любили?

Меня любила мать за послушанье, За ловкость рук - учитель фехтованья, Феб-Аполлон - за стихотворный пыл.

За томный взор меня любили прачки, Марго - за вкус, а судьи - за подачки. Народ за злой язык меня любил.

Отец духовный - за грехов обилье, Раскаянье и слезы крокодильи. Агриппе нравилось, что я - чудак.

Три короля подряд меня, как братья, Любили так, что чуть не сдох в объятьях. Лишь ты меня любила "просто так".

97. Прощай, Париж!

Прощай, Париж! Прощай, волшебный город, Фата-Моргана юности моей! Налей, Агриппа, кубки пополней, Прощайте, Елисейские просторы!

Войти в твой Пантеон - надеждой ложной Не льщу себя, любовь к тебе воспев. Мне б хоть, в сердцах друзей струну задев, В их памяти оставить след ничтожный...

Я шел к тебе сквозь пламень испытаний. Ни в радостях, ни в боли, ни в страданье Не плакал я - нигде и никогда.

Разлуки лед мне обжигает руки. Я не стыжусь бессильных слез разлуки Прощай, Париж! Надолго. Навсегда.

98. Мое утешение.

Я часто против совести грешил И многих был ничтожней и слабее. Но никогда не изменял себе я И никому не продавал души.

Пускай враги льют желчь и поздний яд, Тупым копытом мой лягают труп; Пусть сплетничают нежные друзья, Что я был подл, труслив, завистлив, скуп...

Кидайтесь! Плюйте бешеной слюной На гордый лавр, на мой надгробный креп С листа Истории ваш хриплый вой Стереть бессилен имя дю Вентре!

Пусть что угодно обо мне твердят, Мне время - суд, стихи - мой адвокат.

99. Перед рассветом.

Агриппе д'Обинье

Мы жили зря. И так же зря умрем: Ни подвига - потомкам в назиданье, Ни мысли дерзкой. Нам ли оправданье "Пророка нет в отечестве своем"?

...На площади Цветов сожжен живьем Джордано Бруно - гордый светоч знанья, Ни подкупом, ни пыткой, ни страданьем Не сломленный: спор разрешен огнем!

Но жалкие попы сожгли лишь тело. Бессмертна мысль, и Правда не сгорела!

Для счастья и любви на этом свете Вновь зеленеют рощи и поля, Во славу разума, на радость детям, Попам назло - вращается Земля!

100. На берегу Стикса.

Пройдут года. Меня забудет мир. Листы моих стихов загадят мухи. Какой-нибудь невежда вислоухий В них завернет креветки или сыр...

Что жизнь моя? Что творчество и слава? Самообман. Химера. Сказка. Сон. Меня на свалку отвезет Харон Мышам и глупым совам на забаву.

Мой юмор злой, мой стихотворный пыл Зальют зловонной клеветой попы Я не дойду к грядущим поколеньям!

И если бы в Агриппиных твореньях Меня бессмертный автор не лягал, Чем доказать, что я существовал?..