Злые вихри

«Глубокоуважаемый князь Валентинъ Илларіоновичъ, я немедленно узжаю изъ Петербурга, чтобы гд-нибудь, подальше, пережить то, что случилось. Да поможетъ Богъ вамъ и достойнйшей княгин. Таково сердечно желаніе всегда вамъ преданнаго и уважающаго васъ

Гр. П. Ильнис...»

-- Не правда-ли, коротко и ясно!-- насмшливо проговорила княжна задрожавшими губами, вдругъ блдня.

-- Тутъ одно только серьезно,-- сказалъ Апикевъ, возвращая ей письмо:-- вы очень любили этого господина?

-- Мн казалось, что я люблю его. Онъ представлялся мн такимъ интереснымъ... Я высоко его ставила... Но посл этого, сразу я поняла, что не люблю его... И вотъ теперь, знаете-ли, у меня къ нему такое чувство, какъ если считаешь человка хорошимъ, честнымъ, и вдругъ узнаешь, что онъ укралъ. И жалко его какъ-то, и противенъ онъ очень...

-- Самое настоящее чувство,-- съ усмшкой сказалъ Аникевъ:-- и, въ такомъ случа никакой бды и погибели нтъ. Напротивъ, вы сами должны видть, что вамъ слдуетъ только радоваться и благодарить Бога. Что бы это было, если-бы вы замужъ за него вышли и уже посл свадьбы почувствовали, что вамъ его «и жалко какъ-то, и противенъ онъ очень»... что бы тогда было?

-- Я это понимаю,-- проговорила княжна, сдвигая брови и внезапно превращаясь изъ наивнаго ребенка въ женщину: -- я ужъ это про себя ршила. Только дло не въ немъ, не въ этомъ жених, отъ котораго меня Богъ избавилъ, а въ моей жизни дома, въ папа и мама. Мн боле нельзя жить, вотъ что!

-- Отчего нельзя жить? Разсержены, глядятъ на дло но своему, у васъ непріятности... только, вдь, посердятся, да и перестанутъ... Вотъ весна подходитъ, увезутъ васъ куда-нибудь съ деревню или за границу, а къ будущему сезону все это будетъ забыто, и заживете вы попрежнему!

Княжна опустила руки на колни и качала головой.

-- Ахъ, какъ вы ничего не знаете!-- печально воскликнула она:-- Да я то знаю. Вдь, я знаю ихъ хорошо, ихъ и всхъ нашихъ... Я ни въ чемъ не виновата, совсть моя чиста, я сама не понимаю, какъ все это случилось со мною, а между тмъ, я ихъ опозорила, и сама погибла!.. И вотъ, такъ какъ я все равно ужъ преступница и безсовстная, то я и прибжала къ вамъ... Это очень не годится; но иначе я не могла... сами увидите! Спасите меня... я знаю, что вы это можете, я вамъ врю... Я вс эти дни о васъ думала и ршала, что только вы одинъ можете спасти меня... Оттого я и сдлала такую ужасную вещь, оттого къ вамъ и прибжала, вырвалась изъ дому... тихонько.

Она быстро поднялась со своего кресла, подошла къ Аникеву и глядла на него умоляющимъ взглядомъ, глазами полными слезъ.

«Что-жъ это: Enfant pr'ecoce?... Совсмъ извращенная двочка?.. Бабочка, летящая на свчу?...» -- думалъ онъ.

Художникъ залюбовался прелестною бабочкой и даже не замчалъ, что слишкомъ долго любуется ею, а она трепещетъ передъ нимъ своими радужными крылышками.

XXIX.

-- Если вы мн врите и думаете, что я могу помочь вамъ, такъ объясните, въ чемъ дло, вдь, я еще ничего не понимаю!-- наконецъ, сказалъ онъ.

-- Ахъ, какъ это трудно сразу... въ одномъ слов нельзя!-- воскликнула почти плача маленькая княжна и потомъ прибавила.-- Когда я одна думала, все мн было ясно, такъ просто и ясно, а вотъ теперь я спуталась. Но я вамъ врю, такъ же врю какъ и вс эти дни, и теперь еще больше знаю, что вы ужасно добрый...

Ему стало неловко и непріятно. Онъ невольно пожалъ плечами.

-- Вы меня совсмъ не знаете, княжна,-- сказалъ, онъ:-- и я очень боюсь, что вы скоро сами увидите свою ошибку. Я, конечно, не обману вашего доврія... но...

Онъ не договорилъ своей мысли; въ его тон ужъ прозвучали и скука и досада.

Ninette почувствовала это, поблднла, и изъ ея глазъ брызнули слезы. Однако, она сейчасъ же и сдержала ихъ.

-- Если вы отъ меня отвернетесь, такъ я дйствительно погибла!-- проговорила она такъ серьезно и съ такимъ отчаяніемъ, что онъ встрепенулся.

Онъ взглянулъ ей прямо въ глаза, потомъ улыбнулся, какъ улыбался Сон, и она мгновенно оживилась.

-- Знаете ли вы, что я всю жизнь была; одна?-- вдругъ спросила она.

-- Какъ одна? Вы въ семь выросли...