Злые вихри

-- Что-жъ такое!.. И все же -- одна. Съ тхъ поръ, какъ я стала хоть что нибудь смыслить, я ни съ кмъ не могла сказать слова по душ. Пробовала, конечно, но меня или совсмъ не понимали, или увряли, что я говорю глупости и бранили меня. Я ужъ давно поняла, что и папа, и мама меня не любятъ. Папа намъ совсмъ какой-то чужой, а мама боле всего на свт любитъ приличія, только о нихъ и думаетъ. Вся ея жизнь -- приличіе! Это ужасно такъ говорить; но что же мн длать, если это правда, а лгать предъ вами я не хочу. Я очень люблю чтеніе и много читала... разумется по выбору моего профессора и съ одобренія мама. Меня часто въ послднее время возятъ въ театръ... Словомъ, кое-что я знаю о жизни. Но это не важно, а вотъ что меня мучаетъ. Я знаю Евангеліе и очень люблю читать его, читать и думать. У меня до этой зимы былъ добрый и хорошій законоучитель, отецъ Петръ, онъ мн растолковалъ многое. И я увидла ужасную, ужасную вещь! Мы называемся христіанами, а живемъ не только хуже всякихъ язычниковъ, но если кто-нибудь вздумаетъ поступать по христіански, это считается позорнымъ, глупымъ, неприличнымъ, да -- неприличнымъ! Мы здимъ въ церковь, говемъ, исповдываемся, причащаемся только потому, что это принято въ нашемъ кругу...

Аникевъ развелъ руками.

-- Княжна!-- воскликнулъ онъ:-- Такъ это вы пришли ко мн съ христіанствомъ! Ко мн! Да знаете ли вы, что я ужъ и забылъ то время, когда читалъ Евангеліе... У меня его и нтъ совсмъ! Я много лтъ не былъ въ церкви, не исповдывался и не пріобщался...

Она пристально на него глядла.

-- Почему?-- спросила она.-- Почему вы не читаете Евангеліе? Потому ли, что не врите въ Бога и отреклись отъ христіанства?

-- Нтъ, не потому, а оттого, что я далекъ отъ всего этого... какъ-то такъ случилось... Видите-ли, меня давно ужъ закрутили какіе-то злые вихри, и вотъ я мечусь, какъ мечутся почти вс въ наше время...

Княжна сидла, сдвинувъ свои хорошенькія брови.

-- Я такъ и думала,-- сказала она:-- что вы не набожный и не читаете Евангеліе. Но это ничего не измняетъ, все же вы, вы... не такой, какъ вс... и вы, конечно, понимаете, то, чего никто не понимаетъ... Злые вихри! Какое хорошее слово! Это и есть... они и въ пропасть кинутъ, и въ небеса поднимутъ!...

Онъ глядлъ теперь на нее и вслушивался въ ея слова съ изумленіемъ.

-- Откуда у васъ обо мн такое высокое мнніе?-- улыбаясь проговорилъ онъ.-- Вы меня не знаете, вы даже врядъ ли обо мн и слышали, а если слыхали, то наврное одно дурное.

-- Въ то время, какъ вы тогда играли и пли, я почувствовала какой вы, а потомъ думала объ этомъ и поняла,-- просто и увренно отвтила она.

-- Охъ, ничего вы не поняли! Простите, вы еще дитя и хоть и очень умны, какъ я теперь вижу, но жизни совсмъ не знаете, не можете знать. Мы живемъ въ тяжелое время... Красота и гармонія исчезаютъ, и никому он какъ-то совсмъ даже не надобны. А кто не въ силахъ жить безъ нихъ, тотъ томится, мучается, и для него теряется всякій смыслъ жизни.

-- Этого не можетъ быть!-- страстно воскликнула княжна: -- И не вамъ бы говорить! Скажите, я такъ хочу, мн такъ надо знать это, неужели вы въ самомъ дл не свтлы душой, неужели вы несчастны?

Онъ ничего ей не отвтилъ; но она прочла отвтъ на лиц его.

-- Ахъ, какъ это нехорошо!-- тихо проговорила она.-- Ну что-жъ! Если вы не нашли, такъ будемъ искать вмст... Почему такъ случилось, я не понимаю; но такъ случилось, мн кажется будто я давно-давно васъ знаю и вы мн все равно какъ родной, какъ братъ... Хотите быть моимъ другомъ, навсегда, навки?

Глаза ея сіяли; она протягивала ему руку.

-- Удивительное вы дитя... совсмъ, совсмъ дитя!-- ласково улыбаясь, говорилъ онъ, задерживая ея руку въ своей.-- Смотрите, скоро откажетесь отъ такого брата и друга... Я безнадеженъ.

-- Никогда!-- торжественно воскликнула она.-- Правда, я не того ждала, не такъ оно вышло; но я тмъ боле хорошо сдлала, что пріхала къ вамъ... А впрочемъ, отчего же не такъ?! Я не одна теперь, мы вдвоемъ съ вами, мн только этого и надо. Я ршилась покончить со всмъ прежнимъ... Я хочу жить по новому, и вы мн поможете въ этомъ. Не считайте меня такимъ ужъ ребенкомъ. Я очень ршительна, да къ тому же мн и терять нечего... Я погибла для свта, но хочу жить для себя, такъ жить, чтобъ не стыдно было предъ своею душой... О, у меня планъ, хорошій планъ... Я теперь еще не скажу вамъ его... Скоро узнаете... я вернусь къ вамъ... вдь, можно?

-- Княжна...

Аникевъ замялся.

-- Вы боитесь, что узнаютъ, и это очень компрометантно... Конечно, только согласитесь: гораздо лучше, если я буду видаться съ вами, моимъ другомъ, которому я врю и который можетъ, да, можетъ спасти меня, чмъ если-бы я сдлалась графиней Ильинской и превратилась въ безукоризненную свтскую даму!

-- Знаете, лучше ужъ пишите мн, если надо,-- сказалъ Аникевъ, снова чувствуя неловкость и даже сожаля, что она застала его дома.

-- Я такъ и сдлаю, да мн необходимо сообразить, подумать... Прощайте, Михаилъ Александровичъ, будьте веселе, ради Бога будьте веселе... Au revoir, vous aurez bient^ot de mes nouvelles!.. Сюда, вдь?

Она сдлала нсколько шаговъ къ передней, потомъ обернулась.