Злые вихри

-- Я прочту ихъ съ удовольствіемъ,-- перебила ее Нина и лукаво прищурила свои синіе глаза:-- а покуда я скажу вамъ вотъ что: вы ужасно-ужасно влюблены въ этого господина!

Ольга совсмъ покраснла и растерянно глядла на княжну.

-- Откуда вы это взяли?.. Вовсе нтъ...-- шептала она.

-- Перестаньте... не притворяйтесь, это къ вамъ не идетъ, и вы совсмъ не умете притворяться. Вдь, вы знаете -- я вашъ другъ, я васъ очень люблю, и вы можете быть съ мной откровенны.

-- Нтъ, да откуда вы взяли?-- слабо защищалась Ольга.

Маленькая княжна подошла къ ней, обняла ее и стала ласкаться.

-- Миленькая вы моя! Ну-ка посмотрите мн въ глаза! а! что не можете! Откуда я взяла? Да, вдь вы сами сейчасъ мн очень внятно сказали, каждымъ вашимъ словомъ... вотъ и теперь, теперь говорите!

-- Ну, Нина... я никогда... никому... вы первая... да, я люблю его...

Она такъ крпко обняла и сжала Нину, будто это была не маленькая княжна, а самъ Евгеній Петровичъ Вейсъ.

-- А онъ... онъ васъ любитъ?

-- Да, конечно!

-- Ахъ, значитъ, это очень серьезно! Дай вамъ Богъ счастья!-- воскликнула Нина, громко цлуя раскраснвшуюся двушку.-- Когда же ваша свадьба? Скоро?

-- А вотъ, какъ только онъ окончитъ «Смыслъ жизни», мы и отпразднуемъ свадьбу... Теперь ужъ скоро!

Она вдругъ успокоилась, сдлалась сосредоточенной и даже сдвинула брови.

-- У меня сначала были совсмъ другія мысли,-- говорила она, помогая Нин разбираться и укладывать вещи въ комодъ:-- мн казалось, что женщина, для того, чтобы завершить свое интеллектуальное развитіе и стать полезнымъ общественнымъ дятелемъ, должна быть свободна, не связана ни мужемъ, ни дтьми. Помните, я часто вамъ и говорила, что ни за что не выйду замужъ, что я врагъ всяческихъ узъ. Вы еще смялись и увряли, что я такъ разсуждаю «до перваго красиваго случая».

-- Вотъ видите, какъ я была права!-- весело перебила Нина.

-- Ничуть не правы! Неужели вы думаете, что я позволила бы себ увлечься Евгеніемъ, и все такое, еслибъ это шло въ разрзъ съ основными моими убжденіями, съ принципомъ, бывшимъ знаменемъ моей жизни?! О! вы меня не знаете! Я отлично сумла бы подавить въ себ все ради принципа!... Но Евгеній мн доказалъ неврность моего взгляда.

-- А вы такъ сейчасъ ему и поврили!-- не утерпла Нина.

-- Я не ему поврила, а нашему съ нимъ общему великому учителю.

-- Кому? Какому великому учителю?-- удивленно спросила княжна; но сейчасъ же прибавила:-- ахъ, зачмъ вы такъ? Отчего такъ вычурно, а не просто: Христу Спасителю?

-- Да я вовсе не о Христ!-- поднимая брови и длая свои всегдашніе изумленные глаза, сказала Ольга.-- У насъ въ Россіи одинъ только великій учитель, одинъ титанъ мысли -- Левъ Толстой! Только его одного можно назвать великимъ учителемъ, потому что до него ученіе Христа было мертвою буквой, и онъ первый, первый, почти черезъ два тысячелтія, открылъ истинный смыслъ этого ученія и объяснилъ его міру!

-- Какъ вамъ не стыдно говорить такой вздоръ!-- приходя въ негодованіе, воскликнула Нина.-- Какъ! Съ первыхъ временъ христіанства и до сегодня, никто на всемъ свт не понималъ Евангелія, не былъ настоящимъ христіаниномъ... и одинъ только Левъ Толстой, одинъ... первый?!

-- А вы бы лучше не спорили о томъ, чего не знаете,-- обиженно и задорно возразила Ольга:-- вы, вдь, не читали, а я читала, сама читала, и вс это знаютъ -- онъ самъ написалъ, въ своихъ объясненіяхъ, что до него никто не понималъ, а онъ первый понялъ и объяснилъ... Вдь, вы не читали, такъ вотъ сначала прочтите, тогда и толковать будемъ.

Нина замолчала, смущенная и ровно ничего не понимая.

«Вс знаютъ, онъ самъ написалъ, и объяснилъ -- что же все это значитъ и разв это можетъ быть?!»

Ольга, успокоясь, говорила, закрывая глаза и тономъ вытверженнаго урока: