Злые вихри

Нина улыбнулась и пожала его длинную руку. Она почему-то представляла его себ очень красивымъ, а потому онъ въ первую минуту показался ей не только дурнымъ, но и комичнымъ, такъ что она совсмъ изумилась выбору Ольги.

-- А мы все споримъ,-- сказала она, подсаживаясь къ окну у письменнаго столика.

-- Да, да,-- встрепенувшись, перебила Ольга:-- придите мн на помощь, Евгеній! Докажите ей, что необходимо уйти изъ гніющаго общества и оздоровить себя!

Евгеній Вейсъ исподлобья пристально посмотрлъ на Нину, услся на диванчик (это было его обычное мсто) и, закуривая папиросу, началъ очень внушительнымъ тономъ.

-- Неужели это еще надо доказывать? Вся современная цивилизація безполезна, вс науки и искусства тоже, потому что не могутъ принести человчеству никакой дйствительной пользы, все общество разложилось и гніетъ въ порокахъ, преступленіяхъ, лжи, фальши и стадной тупости. Вокругъ насъ не люди, а зври, зври! Мы сами ужъ стали обростать звриной шерстью. А потому мы скоре должны вернуть себ человческій образъ. Я вотъ теперь очень занятъ большой повстью «Смыслъ жизни». Хоть романы и повсти, и всякая, такъ называемая, беллетристика, всякое искусство -- сущій вздоръ, но я въ своей повсти развиваю очень важныя мысли. Мои мысли послужатъ дальнйшимъ развитіемъ ученія Льва Николаевича. Я только принялъ, сойдясь въ этомъ съ этимъ великимъ учителемъ, форму повсти, какъ боле для всхъ доступную. Согласитесь, что такую работу нельзя покинуть, что ее необходимо кончить, какъ можно лучше и скоре!

Вейсъ вопросительно глядлъ на Нину.

Она, въ нкоторомъ смущеніи, кивнула головой.

-- Такъ вотъ я и кончу, а когда кончу, тогда и уйду.

-- Куда уйдете?-- спросила она.

-- Свезу «Смыслъ жизни» Льву Николаевичу... Онъ, я увренъ, вполн одобритъ... Потомъ, получивъ его учительское благословеніе, я и уйду въ деревню... У меня ужъ есть на примт такое мстечко. Буду жить въ маленькой хатк, по-крестьянски, буду заниматься портняжнымъ ремесломъ, шить мужичкамъ жилетки... теперь, вдь вы знаете, оки, поверхъ рубахи, все жилетки носятъ... такъ вотъ я и стану шить жилетки и наниматься на полевыя работы...

IX.

Нина глядла на Вейса такими же глазами, какъ и на Генріетту Богдановну, когда та произнесла таинственное слои «фитъ». Потомъ ей пришло на мысль: не помшанный ли онъ, но она видла, что Ольга относится къ его словамъ спокойно и даже одобрительно киваетъ ему головой. Неужели оба они смются надъ нею? Все это шутка? Зачмъ же такая глупая шутка?! Нтъ, они слишкомъ серьезны, да Ольга и неспособна смяться надъ нею, а ужъ особенно теперь, и при человк, котораго Нина видитъ въ первый разъ. Такъ что же все это значитъ?

Года полтора тому назадъ, по настоянію учителя словесности, Нин было разршено прочесть Войну и Миръ. Она читала этотъ романъ съ такимъ страстнымъ интересомъ, съ какимъ еще ничего не читала. Онъ оставилъ въ ней огромное и неизгладимое впечатлніе. Она почувствовала всю силу таланта русскаго художника, и съ тхъ поръ имя Льва Толстого сдлалось однимъ изъ ея любимыхъ именъ.

Она смутно слышала, что онъ сталъ писать какія-то странныя вещи, что онъ странно живетъ, шьетъ сапоги и пашетъ землю, но вокругъ нея этимъ нисколько не интересовались, и она забыла слышанное. Никакихъ газетъ, а ужъ тмъ боле русскихъ, ей не давали въ руки. Он проносились утромъ въ кабинетъ князя, и никто въ дом не видалъ ихъ.

Теперь ей казалось яснымъ, что тутъ какая-то ошибка, что такой писатель не можетъ проповдывать того, что приписываетъ ему Ольга, не можетъ никого благословлять на бгство отъ живой дятельности въ обществ, отъ благородной, обязательной для всякаго умнаго и хорошаго человка борьбы противъ зла и... на шитье жилетокъ.

-- Зачмъ же вы будете шить жилетки?-- спросила она Вейса.-- Разв у васъ особенная склонность къ этому занятію, призваніе?

-- Какое же тутъ призваніе!-- серьезно и важно отвтилъ онъ.-- Необходимо выбрать себ какое-нибудь ремесло. Онъ тачаетъ сапоги, я буду шить жилетки. Онъ работаетъ съ крестьянами, и я буду тоже.

-- Ахъ, понимаю!-- догадалась Нина.-- Все это для здоровья! Теперь все гимнастика, массажъ, движеніе на воздух, физическій трудъ... Мой отецъ каждый день длаетъ гимнастику и говорить, что это ему очень полезно... Такъ вотъ, врно, и графъ Толстой, онъ вдь, ужъ старый человкъ, хочетъ поправить здоровье и подольше жить... А вы, значитъ, тоже нездоровы? По лицу этого нельзя сказать..

Вейсъ посмотрлъ на нее, какъ ей показалось, довольно презрительно и перевелъ взглядъ на Ольгу.

Та покраснла за неумстную наивность своей пріятельницы и заговорила, спша объяснить ей ея дтскую ошибку:

-- Нина, что вы такое говорите, причемъ тутъ массажъ, гимнастика! Я здорова, и Евгеній здоровъ тоже, но мы подемъ въ деревню, онъ будетъ шить жилетки и пахать землю, а я доить коровъ, прясть, ну, словомъ, буду длать все, что длаютъ крестьянки. Поймите, необходимо опроститься, совсмъ опроститься, жить съ народомъ и такъ жить, какъ живетъ народъ. Только при такой жизни мы будемъ людьми и достигнемъ истиннаго счастья... не правда ли Евгеній?

-- Что-жъ объ этомъ спрашивать!-- произнесъ Вейсъ.