Злые вихри

Ольга внимательно на него смотрла. Она, какъ только онъ пришелъ, подмтила въ немъ что-то необычное и странное. Она чувствовала въ немъ какую-то ненравившуюся ей перемну. Онъ чмъ-то разстроенъ, или недоволенъ, или пораженъ. Теперь же, посл тона, какимъ онъ произнесъ эти слова, у нея ужъ не оставалось сомнній. Да, что-то случилось. Ей надо скоре спросить его, узнать, и нельзя: Нина мшаетъ, а вызвать его въ спальню при ней неловко...

Нина между тмъ спрашивала:

-- Отчего же вы думаете, что народъ,-- даже если онъ сытъ и у него есть все, что ему надо,-- счастливъ? Отчего вы думаете, что вс мы въ грубомъ, тяжеломъ труд и лишеніяхъ, отказавшись отъ нашихъ привычекъ, отъ наукъ и искусствъ, отъ умственныхъ наслажденій, будемъ счастливы, а не станемъ ужасно, ужасно страдать? Какъ же вы вотъ вчера, и еще сегодня утромъ говорили о необходимости достигать прогресса... въ интеллектуальномъ развитіи?

Ольга почувствовала себя очень неловко. Она сама никакъ не умла разобраться во всемъ этомъ. Она то и дло возвращалась къ своимъ прежнимъ, такъ недавнимъ, понятіямъ и путала ихъ со своей новой толстовской врой.

Ей было такъ жаль разстаться съ «интеллектуальнымъ развитіемъ», съ женскими правами, съ любимыми, такими хорошими и побдоносными фразами, произнося которыя она чувствовала себя «развитою личностью», «передовою русской женщиной». Съ другой стороны, истина заключается въ ученіи Толстого, въ каждомъ его слов! Онъ одинъ открылъ новую вру, вн которой все фальшь и обманъ.

Она видитъ, что общество гніетъ, что такъ жить нельзя и что сама, она, со смерти бабушки, живетъ сносно только до тхъ поръ, пока у нея еще есть деньги. Она вритъ и Толстому, и Евгенію, что будетъ счастлива, когда переселится въ деревенскую избушку, станетъ доить коровъ, прясть и длать всякую черную работу, когда станетъ сть пустыя щи, кашу и квасную тюрю. Она вритъ, хоть и не знаетъ, какимъ образомъ придетъ истинное счастье отъ такой жизни, издали кажущейся ей ужасною. Если и Толстой, и Евгеній -- значитъ: такъ! И вотъ, какъ только будетъ конченъ «Смыслъ жизни», они обвнчаются, удутъ навсегда изъ Петербурга и сдлаются крестьянами...

А тутъ эта несносная Нина со своими вопросами, придирками!.

Она ей ничего не отвтила и была очень рада, когда заговорилъ Вейсъ.

-- Что истинное счастье только тамъ, съ народомъ, и въ труд народномъ, это фактъ!-- сказалъ онъ.-- Нашъ великій учитель не можетъ ошибаться; наконецъ, уже нашлись люди, поврившіе ему и достигшіе счастья. Примровъ такихъ все больше и больше. Вотъ, недавно, одинъ молодой князь, очень богатый человкъ, во совту Льва Николаевича, роздалъ все свое имніе, вс свои земли крестьянамъ, оставилъ себ всего десять десятинъ земли, воздлываетъ ее, живетъ какъ крестьянинъ, и счастливъ.

-- Вы его знаете? Онъ самъ сказалъ вамъ, что счастливъ?-- перебила его Нина.

-- Онъ писалъ одному своему знакомому, и я читалъ копію его письма.

-- И самъ графъ Толстой такъ живетъ? И онъ самъ роздалъ все свое имніе бднымъ?-- спрашивала Нина.

-- Онъ хотлъ это сдлать. О! онъ хотлъ непремнно!-- отвчалъ Вейсъ.

-- Ну... И что-жъ?

-- Да вотъ видите ли... жена его уговорила не длать этого и взялась управлять всмъ его состояніемъ... Если бъ не она, онъ наврное бы все бы роздалъ...

-- Знаете,-- сказала Нина:-- это странно и... очень, очень жалко!

Она улыбнулась и прибавила:

-- Вотъ этого я никогда бы не подумала... Значитъ, онъ просто только мечтаетъ о хорошихъ вещахъ, толкуетъ о нихъ, а самъ не исполняетъ... И до него вс слышали, что надо раздавать свое имніе нищимъ...

Ольг стало неловко и совстно за княжну передъ Вейсомъ. Онъ же пришелъ въ глубокое негодованіе; ему хотлось найти что-нибудь язвительное и рзкое по адресу этой маленькой и наглой двушки, осмлившейся «улыбаться» надъ его кумиромъ.

Ничего не найдя, онъ собирался ужъ просто напомнить ей басню о слон и моськ. Но вдругъ эта басня навела его на боле, какъ ему казалось, удачное и эффектное сравненіе, слышанное имъ отъ одного ветхаго литератора, въ свое время пользовавшагося большимъ успхомъ и до сихъ поръ желающаго слыть остроумцемъ,

Онъ откинулся на спинку диванчика, заложилъ нога на ногу и, отчаянно затянувшись папироской, пустилъ густой клубъ дыму черезъ всю комнату. Нина, съ непривычки, зажмурила глаза и закашлялась. Онъ не обратилъ на это никакого вниманія.

-- Подобное отношеніе къ великому человку,-- важно и съ достоинствомъ сказалъ онъ:-- ни для кого непозволительно, да и совсмъ безполезно. Смшны могутъ быть только хулители этого титана мысли. Когда я слышу такія сужденія, какъ ваши, мн всегда представляется Исаакіевскій соборъ и... блоха, скачущая передъ нимъ по площади... Что можетъ сдлать блоха Исаакіевскому собору, хотя бы она его не одобряла и питала въ себ намреніе пошатнуть его?!.

Нина съ изумленіемъ посмотрла на Вейса, потомъ на Ольгу, опять закашлялась отъ новаго клуба дыму, ушла въ спальню, заперла за собою дверь и сла на Ольгину кровать. Она почувствовала, что ей здсь совсмъ не мсто и что она не уметъ говорить съ этими людьми.