Змеевик

Беттина Гонзалес была низкорослой темноволосой женщиной, что делало ее подходящей под профиль жертв Олафа. Он сказал, что только приехал. Возможно, он пробыл здесь уже несколько дней, наблюдая за нами, выжидая момент, когда сможет встретиться со мной один на один. Я параною? Быть может, но грань между параноей и осторожностью очень тонкая, и она заключается в ответе на очень простой вопрос: за тобой действительно идут? Олаф ясно дал понять, что хотел быть со мной больше, чем просто друзьями. Эдуард опасался, что я могу напортачить, и из потенциальной подружки превращусь в потенциальную жертву. Меня это тоже беспокоило. Собиралась ли я сходить с Олафом выпить кофе или коктейлей? Я знала, что не хочу идти с ним на свидание — мне не нужно было пробовать, чтобы понять это. Что делать с серийным убийцей, который обещает, что будет вести себя хорошо в обмен на свидание? Хрена с два я знала ответ на этот вопрос.

39

Я сделала еще один звонок, прежде чем мы снова встретимся с дядей Отто. Я позвонила Бернардо. Я могла набрать Эдуарда, но мне не хотелось, чтобы ему пришлось выбирать между мной и Питером. Я большая девочка. Я могу о себе позаботиться. Я также была маршалом США. Черт, да я была истребительницей вампиров куда дольше, чем Бернардо. Так почему мне хотелось вызвать подкрепление, хотя Олаф не сделал ничего плохого? Потому что он пугал меня — вот в чем заключалась бесючая правда. Я ненавидела его за то, что мне хотелось, чтобы рядом со мной сейчас оказался кто-то из мужчин, даже если это Эдуард. Я могу о себе позаботиться, блядь! Я верила в это, действительно верила, но… я позвонила Бернардо на всякий пожарный. Просто на случай, если… я даже не хотела думать о том, что если.

Я попала на голосовую почту, совсем как с другими ребятами, но пока я надиктовывала сообщение, он снял трубку.

— Анита, ты упомянула в своем сообщении нашего общего знакомого.

Он пытался вести себя небрежно, и это могло значить только одно: Эдуард или Донна где-то рядом. Я слышала голоса, и мне был достаточно знаком голос Эдуарда, чтобы я поняла, что он там. Я не могла разобрать, что он говорил, но я знала, что это он.

Бернардо понизил голос и произнес:

— Это правда, что Олаф, Отто, здесь?

— Ты о чем? Конечно, он здесь.

— Прости, я… господи.

— Ага. — Сказала я. — Как там Питер?

— Все еще в операционной, но как только они остановили кровотечение, хирург вышел к нам, чтобы задать пару вопросов.

— Каких еще вопросов?

— Был ли Питер привит от ликантропии, когда на него напал вертигр.

— Какой смысл спрашивать об этом в середине операции?

Бекка схватила меня за руку.

— Питер в порядке? Ему стало хуже? Что происходит?

Я глянула на нее, чувствуя, что мне становится все тяжелее прижимать телефон к уху.

— Они остановили кровотечение. — Сказала я ей.

— Но зачем они прервались в середине операции? — Спросила она.

— Они спрашивают о том случае, когда Питер был атакован вертигром. — Сказала я.

— Почему? — Спросила она.

— Бекка с тобой? — Поинтересовался Бернардо.

— Ага.

— Включи-ка меня на громкую связь. — Я сделала, как он просил, и его голос сменился на более веселый. — Привет, маленькая балерина.

— Привет, дядя Бернардо. Питер в порядке?

— С ним все будет хорошо. Только что хирург вышел поговорить с твоими родителями, потому что дела обстоят не так плохо, как мы боялись. Доктор просто хотел сообщить нам хорошие новости.

— Ты обещаешь, что говоришь правду? — Спросила она. Ее лицо светилось подозрением, как и голос, и вновь это было эхо той, старшей Бекки, которой ей еще только предстояло стать.

— Обещаю, честное индейское.

Она закатила глаза.

— Дядя Бернардо, ты же знаешь, что это расизм. Я произнесла это в школе, и у меня были неприятности.

— Прости, малыш, я не хотел, чтобы ты попала в беду, но скажи своему учителю, что твой дядя — настоящий американский индеец, и он может говорить «честное индейское» когда ему вздумается.

— Я так и сделала, но он мне не поверил.

— Я могу забежать в твою школу, если хочешь.

— Обещаешь, что скажешь «честное индейское» прямо перед учителем?

Он рассмеялся.

— Обещаю.

Она улыбнулась.

— И с Питером правда все будет в порядке?

— Так нам сказали доктора.

— Когда я смогу навестить его?

— Он еще некоторое время будет в операционной, а дальше тебе придется подождать, пока он проспится от лекарств. Это займет от двух до четырех часов.

Такой ответ, кажется, удовлетворил ее. Бернардо сказал:

— Выключи громкую связь, Анита.

— Вы будете обсуждать взрослые вещи? — Спросила Бекка.

— Вероятно. — Сказала я, и вдруг услышала голос Бернардо у себя в ухе. — Что такое, Бернардо? — Спросила я.

— Питер восстанавливается быстрее, чем обычные люди. Врачи увидели на нем шрамы от нападения вертигра — вот почему они спрашивают о вакцине.

— Ладно. — Сказала я. — И?

— Очевидно, что те, кого привили от ликантропии после нападения, обладают более высокой способностью к регенерации. На эту тему была статья в медицинском журнале.

— Любопытно. — Сказала я.

Бекка наблюдала за мной с подозрением, пытаясь понять, о чем мы разговариваем.