Змеевы дочки

– Чтобы случившееся могло… повторяться на законных основаниях. И вообще… – Сказал и только потом подумал, что слишком уж прямолинейное, слишком рациональное получается у него предложение руки и сердца. А девицам, да еще таким, как Лиза, наверное, хочется романтики. А потом подумал, что она, может быть, и не собирается за него замуж. Вот тут и стало по-настоящему страшно. Куда там албасты до этого страха!

А Елизавета вдруг рассмеялась. И это был радостный и необидный смех, рассеивающий все страхи скопом.

– Значит, отнесем заявление? – спросил Демьян осторожно и так же осторожно накрутил рыжий локон на палец.

– Может быть, и отнесем. – Смеяться Лиза перестала, лицо ее сделалось серьезным. – Но должна тебе напомнить, что жениться ты собираешься на дамочке, у которой нет не то что документов, но даже прошлого.

– Разберемся! – Теперь, после ее обнадеживающего «может быть», Демьян был готов горы свернуть, не то что разобраться с документами и прошлым.

А Лиза уже села в кровати, укутавшись в одеяло до самого подбородка. На Демьяна она смотрела долгим сосредоточенным взглядом. Он знал, о чем она сейчас думает. О ком думает.

– И с этим мы тоже разберемся, – сказал твердо. – С бандитами, волками, ведьмами. Со всей этой чертовщиной.

– Кажется, я сама часть этой чертовщины. – Из-под одеяла она выпростала сначала плечо, потом всю руку, погладила Демьяна по небритой щеке. А он подумал, что так и не рассказал ей про серебряный кинжал, который должен был ее убить, но вместо этого вернул к жизни. Расскажет. Только не сегодня, а когда вытрясет из дядьки Кузьмы всю правду. Что-то подсказывало Демьяну, что старый черт знает о том, что творится в Чернокаменске, куда больше остальных.

* * *

С самого утра Алексей хандрил. Казалось, что вся жизнь проходит мимо. Из-за дежурства на заводе он пропустил волчью охоту, на которой удалось отличиться даже Кеше Жильцову. Да что там отличиться – получить боевое ранение! И Демьяна Петровича в участке последнее время было не застать. Алексей заглядывал туда пару раз, но все напрасно. После событий, случившихся в детдоме, ему хотелось на остров, узнать, как там дети и Галка. Пожалуй, больше всего Алексею не терпелось увидеть именно Галку. Самому себе признаваться в этом было как-то неловко, но девчонка его зацепила. Куда сильнее зацепила, чем все чернокаменские красавицы, вместе взятые. Да и события их связывали по меньшей мере удивительные, если не сказать страшные. Как о таком не думать?

Именно поэтому, когда от председателя заводской комсомольской ячейки Алексей узнал о том, что в детдом собирается целая делегация и Кеша в том числе, тут же вызвался быть добровольцем. Программу визита придумывали буквально на ходу. Было решено показать ребятне кукольное представление, а Кеша отобрал в библиотеке несколько десятков детских книг, которые собирался лично вручить директрисе. На остров он рвался едва ли не сильнее, чем Алексей. Наверное, был наслышан о ночном нападении волков, а после волчьей облавы считал себя настоящим асом. Вон и кистень на пояс прицепил. Выглядел он при этом скорее комично, чем грозно, но насмехаться над его амуницией никто не спешил. По всему Чернокаменску люди вооружались кто чем мог, потому что помнили: на волчьей охоте погибли не только волки, но и люди.

Алексей взялся помогать Кеше с книгами, которые были сложены в стопки и аккуратно перевязаны бечевкой. Кое-что, наверное самое ценное, Жильцов упаковал в картонный ящик, который не выпускал из рук.

До острова их делегация добралась без приключений, по гладкому льду Стражевого озера домчались и вовсе очень быстро. Вот только в детском доме незваным гостям оказались не рады. Во всяком случае, Мефодий, который открыл им дверь, довольным не выглядел.

– Вам чего? – невежливо спросил он, переводя взгляд с Алексея на Кешу.

– А нам к детям! – ответил Кеша и встряхнул картонную коробку, с которой не расставался всю дорогу. – Мы подарки привезли! – Он снова встряхнул коробку.

– И кукольный театр! – послышался из-за их спин звонкий девичий голос. – Будем вашим воспитанникам представление показывать. Про Мальчиша-Кибальчиша!

– Ждите, доложу! – велел Мефодий и, захлопнув перед ними дверь, скрылся в недрах дома.

Его не было довольно долго. Девчонки из самодеятельного театра уже начали замерзать и злиться. Наконец дверь снова распахнулась. На сей раз на пороге стояла сама директриса. Вид у нее был радушный, вот только улыбка показалась Алексею неискренней.

– Милости прошу, товарищи! – сказала она, широко распахивая дверь. – Проходите, располагайтесь. Мы вам очень рады! – Она бросила быстрый взгляд сначала на Кешу, потом на его картонную коробку, вежливо поинтересовалась: – Что у вас там?

– Книги! – отрапортовал Кеша и снова встряхнул коробку. – Для воспитанников!

Директриса пожала плечами. Она так и стояла в дверях, провожая внимательно-настороженным взглядом каждого входящего в дом, а когда комсомольцы столпились в холле, громким, хорошо поставленным голосом сообщила: