Змей и голубка

Кто-то беспокойно шевелился. Кто-то нервно оглядывался. Никто не смел спросить, что это значит – даже Жан-Люк. Ровно так же никто не смел задать и другой важный вопрос. Тот самый вопрос, на котором держалась вся наша вера.

Я оглянулся на братьев и увидел, как они переводят взгляды между Архиепископом и измученной изуродованной ведьмой. Как уверенность снова вспыхивает в их глазах. Как подозрение уступает место оправданиям, возвращая прежний, привычный всем нам уклад.

Удобная ложь.

Все это было просто диверсией.

Да, лишь отвлечением внимания.

Ведьмы хитры.

Разумеется, они его оболгали.

Лишь Жан-Люк не поддался. Его острый взгляд обмануть было не так легко.

Хуже – на его лице расплылась широкая улыбка. Широкая и кривая – из-за отекшей челюсти.

– Мы должны найти Луизу раньше ведьм, – сказал Архиепископ. – Она – ключ, Рид. Если она умрет, вместе с ней погибнет и король, а также его потомство. А потом и все мы. Ты должен на время забыть о своей ссоре с ней и защитить королевство. Почтить свои обеты.

Мои обеты. Истинная ярость вскипела в моих жилах от этих слов. Этот человек, возлегший с Госпожой Ведьм, который на каждом шагу нарушал и предавал свои обеты, уж точно не смеет говорить со мной о чести. Я медленно выдохнул через нос. Руки все еще дрожали от гнева и возбуждения.

– Пойдем, Ансель.

Архиепископ оскалился и вдруг обернулся к Жану-Люку.

– Шассер Туссен, соберите отряд. В течение часа вы должны быть на улицах. Предупредите констеблей. К утру ее нужно найти. Вам все ясно?

Жан-Люк поклонился, торжествующе усмехнувшись мне. Я смерил его ответным яростным взглядом, ища в его лице хоть каплю сомнений, сожалений – но их не было. Его час наконец-то настал.

– Да, Ваше Высокопреосвященство. Я вас не подведу.

Ансель поспешно последовал за мной, и мы быстро поднялись по лестнице.

– Что будем делать?

– Мы делать ничего не будем. Я не хочу, чтобы тебя все это коснулось.

– Но Лу мой друг!

Его друг.

От этих двух невинных слов мое терпение, и без того натянутое до крайности, наконец лопнуло. Мальчишка даже ахнуть не успел, когда я схватил его за локоть и толкнул к стене.

– Она ведьма, Ансель! Пойми это наконец! Она не друг тебе и не жена мне!

Щеки Анселя вспыхнули от гнева, и он толкнул меня в грудь.

– Продолжай и дальше твердить себе это. Твоя гордость ее погубит. Лу в беде… – Он снова толкнул меня, чтобы подчеркнуть свои слова, но я поймал его за руку и заломил ему за спину, придавив грудью к стене, а он даже не вздрогнул. – Да, Архиепископ нам лгал, и что? Ты лучше него. Ты просто лучше.

Я зарычал, чувствуя, что уже на пределе.

Лу, Ансель, Моргана ле Блан, Архиепископ… все это слишком. Слишком много. Слишком внезапно. Я не мог расставить по местам все чувства, что меня захлестнули – каждое из них было слишком стремительным, чтобы успеть назвать его, и каждое жалило больнее прежнего. Но подходило время выбирать.

Я был охотником.

Я был человеком.

Но обоими я оставаться не мог. Только не теперь.

Я выпустил Анселя и отступил, судорожно дыша.

– Нет, не лучше.

– Я в это не верю.

Я снова стиснул кулаки, борясь с желанием ударить в стену – или Анселя по лицу.

– Она только и делала, что лгала мне, Ансель! Глядя мне прямо в глаза, говорила, что любит меня! Откуда мне знать, что и это не было ложью?

– Не было. И ты сам это знаешь. – Он замолчал, а потом вздернул нос, совсем как Лу. Вышло так похоже, что я чуть не разрыдался. – И… ты назвал ее «она». Не «оно», не «ведьмино отродье». Для тебя она все еще человек.

Я все же ударил в стену. Костяшки пальцев пронзила боль, но я был этому рад – был рад всему, что могло отвлечь меня от иной боли, разрывавшей грудь; от слез, которые жгли глаза. Я привалился лбом к стене, задыхаясь. Нет, Лу не была отродьем. Но она все равно обманула меня. Предала.

– Что, по-твоему, ей стоило сделать? – спросил Ансель. – Сразу признаться тебе, что она ведьма, и самой себя привязать к костровому столбу?

Мой голос надломился.

– Ей стоило мне довериться.

Ансель коснулся моей спины и мягко сказал:

– Она умрет, Рид. Ты слышал Архиепископа. Если ничего не предпринять, она умрет.

И в этот миг весь гнев покинул меня. Вот так просто. Мои руки безвольно повисли. Плечи опустились… Я будто признал поражение.

Выбора не было, и не было никогда. Только не у меня. С первого же мгновения, как я увидел Лу на параде в том нелепом костюме и с усами – моя судьба была решена.

Я любил ее. Несмотря ни на что. Невзирая на ложь, на предательство, на обиду. На Архиепископа и Моргану ле Блан. На моих собственных братьев. Я не знал, взаимна ли эта любовь, но это неважно.

Если ей суждено гореть в аду, я буду гореть вместе с ней.

– Нет. – Я отстранился от стены, чувствуя, как по венам струится смертоносная решимость. – Лу не умрет, Ансель. Мы ее найдем.

В аду нет фурии страшней

Рид