Змей и жемчужина

На кухнях нынче было вдвое тише, чем обычно бывает в полуденный час... На прошлой неделе мадонна Адриана заявила, что в Риме всё ещё слишком жарко и душно для октября и что она намерена отправиться в Витербо, на воды на несколько недель, покуда жара не спадёт. Мадонна Джулия надула свои похожие на алую вишню губы и дулась на Папу, покуда он не согласился, что провести неделю за городом рядом с ней — это как раз то, что нужно, и после этого в доме начался тарарам. Марко уже отправился в Витербо с половиной судомоек, служанок, подмастерьев и минимумом самой необходимой кухонной утвари: сковородок, ступок и котлов — их погрузили на повозки или на мулов, а пока грузили, Марко кричал мне, чтобы я принесла медные бутыли для оливкового масла и сита. Я должна была последовать за ним вместе с остальными работниками кухонь, когда мадонна Джулия, её свекровь и юная Лукреция наконец соберутся ехать в Витербо. Я уже представляла, как там будет прохладно, зелено и тихо и как свежие ветры унесут вонь дохлых кошек и потных человеческих тел, что преследовала нас в Риме. От нас с Марко потребуют более лёгкого меню, чтобы охладить кровь и возбудить притупленный жарой аппетит; а также охлаждённого в снегу вина и свежевыжатых настоев из шелковицы и хурмы; салатов из листьев эндивия и цветов каперсов; холодных цыплят, нафаршированных лаймами и сбрызнутых розовым уксусом, и лёгких, воздушных омлетов с козьим молоком и мелко нарубленными трюфелями.

— Синьорина? — Один из помощников дворецкого застыл в дверях, не осмеливаясь ступить в мои кухни. Я их всех хорошо вышколила с той поры, когда один из них случайно толкнул меня, когда я снимала с огня котелок, в результате чего на пол вылилась отличная похлёбка. Я выгнала его вон, на каждом шагу ударяя его по голове солёным линём, и после этого помощники дворецкого больше не доставляли мне хлопот. — Синьорина, мадонна Джулия послала меня к вам — ей нужен пакетик шафрана, чтобы ополоснуть волосы.

— Всякий раз, когда она моет волосы, она расходует мой шафран. — Но на самом деле я не возражала — ведь за шафран, в конце концов, платила не я, к тому же мадонна Джулия мне нравилась. То, как она за один присест поглощала целую корзинку моих оладий, растопило бы сердце любого повара. — Я отнесу ей его сама, — крикнула я, снимая с себя грязный передник и беря нераспечатанный пакетик шафрана.

Наложница Папы возлежала на груде бархатных подушек, уложенных на траве в центральном саду, завернувшись в полотенца и подставив солнцу свои маленькие босые ножки. Её макушка торчала из шляпы без тульи размером с колесо повозки, а мокрые волосы были разложены на огромных полях и сушились на полуденном солнцепёке. Её лицо было неподвижно, как у статуи, покрытое жёсткой белой маской из какого-то таинственного, похожего на глину вещества, она полировала ногти кусочком мягкой кожи, время от времени наклоняясь, чтоб почмокать губами своей дочурке, которая гукала в стоящей рядом корзинке с собственным навесом. Вокруг неё сновали служанки, как пчёлы вокруг своей матки: одна обрабатывала подошвы ног своей хозяйки пемзой; вторая выщипывала пинцетом волосы у неё надо лбом, чтобы он, гладкий и белый, казался ещё выше; третья служанка колдовала над клокочущим в котелке над огнём зельем для осветления волос и отгоняла ручного козла. «Какое хлопотное дело — быть красавицей», — подумала я. Лично я лучше посвятила бы время приготовлению какого-нибудь по-настоящему сложного соуса, чем выщипыванию волос надо лбом или удалению кутикул.

— Кармелина! — Живые тёмные глаза мадонны Джулии загорелись, как будто она весь день жаждала меня увидеть и лишь теперь, когда я пришла, могла назвать свою жизнь полной. Я видела и других женщин, умеющих приветствовать тебя так, словно они только тебя и ждали — так, моя сестра, бывало, упражнялась в этом трюке перед зеркалом, — но у Джулии Фарнезе это получалось так естественно и непринуждённо, что явно было вызвано искренней приязнью. — Вы принесли мне шафран? — спросила она. — Вы не представляете, что он делает с моими волосами — я смешиваю шафран, киноварь и серу, вернее, за меня это делает Пиа, и получаю множество светло-золотистых прядей. И золотисто-рыжих тоже, так что выходит очень красиво. Однако мне жалко всё время транжирить ваши запасы. Было бы очень печально, если бы вы вдруг перестали печь эти ваши чудесные печенья с шафраном. Вы их случайно не принесли?

— Боюсь, что нет, мадонна Джулия.

— Ну и хорошо. А то я опять начала толстеть. Но садитесь же, садитесь!

— Мне надо возвращаться на кухни, мадонна Джулия.

— А, чепуха, вы вполне могли бы сделать часовой перерыв. — Она передала пакетик шафрана служанке, которая готовила ей зелье для волос. — Я всегда ем, когда подставляю солнцу свои волосы, а поскольку я не должна есть, пока немного не похудею, вы пока что могли бы составить мне компанию. — Когда я села, она наклонила голову вбок, оценивая мою наружность. — Нет смысла ополаскивать отваром шафрана такие красивые тёмные волосы, как у вас. Что же можно попробовать для тёмных волос...