Змей и жемчужина

— Да. — Он кашлянул. — Я это... В общем, мне его сломали в бою — мои люди и я сражались против этих миланских головорезов...

Я фыркнул, и совсем не тихо. Орсино посмотрел на меня сверху вниз с таким видом, будто это заговорил куст.

— Это ещё что? — спросил он у Джулии.

— Это тог, кто говорит, что вы лжец, — заметил я, прежде чем она успела ответить. — Вам сломали нос отнюдь не в бою, синьор Орсини. Мы с кардиналом Фарнезе много беседуем за игрой в примьеру, и не только о новостях из коллегии кардиналов. Он рассказал мне кое-что и о делах, так сказать, семейных...

Джулия удивлённо подняла брови.

Орсино покраснел и коснулся своего крючковатого носа.

— Это был твой брат, — признался он. — Он набросился на меня, после того как э-э...

— После того, как узнал, что вы согласились одолжить свою молодую жену другому в качестве шлюхи, — услужливо закончил я. — Брат мадонны Джулии нашёл вас, когда вы охотились, стащил вас с коня и сломал вам нос и два ребра.

— В самом деле? — Джулия, похоже, была довольна. — Сандро мне ничего не говорил. А что ты здесь делаешь, Орсино? Судя по твоему последнему письму, ты должен сейчас идти со своими солдатами на французов.

Стало быть, они друг другу писали? Очень интересно. Вряд ли это понравилось бы Папе. Впрочем, ему сейчас не нравилось всё, касающееся затянувшегося отсутствия Джулии.

— Я послал своих людей вперёд, а сам вернулся в Бассанелло. А потом сюда. — Глядя на свои сапоги, он носком нарисовал черту на озёрной грязи, потом тщательно стёр её подошвой. — Я... хотел тебя увидеть.

Джулия пристально смотрела на него поверх кудрявой головки Лауры. Улыбка сошла с её лица, и она перестала нервно моргать; сейчас её лицо не выражало никаких эмоций, словно лицо мраморной богини, глядящей поверх голов тех, кто пришёл ей поклониться.

— Ты ведь никогда не была в Бассанелло, верно? — продолжал Орсино, по-прежнему избегая смотреть в глаза жене. — В нём нет ничего особенного — просто невысокие холмы и крепость. Вот Карбоньяно я бы хотел тебе когда-нибудь показать — там красиво. Там есть замок, снаружи он выглядит грубо — просто квадратное строение с зубчатыми стенами, но внутри он красив. Там есть зал с расписным потолком.

— Расписные потолки, — заметил я. — О Боже, какая утончённость.

— Я слышала о Карбоньяно. — Джулия поискала глазами сорочку, которую скинула Лаура, и нагнулась, чтобы её поднять. — Ведь это тот самый город, который Его Святейшество подарил тебе за то, что ты на длительное время одолжил ему свою жену? — Её голос звучал спокойно и ровно, в нём не было ни гнева, ни какого-либо иного чувства — но Орсино опять покраснел.

— Рядом есть озеро, — упрямо продолжал он. — Lago di Vico[111]. Оно не такое большое, как это, — и он махнул рукою в сторону синего простора озера Больсена, — но красивое. Летом с озера дует ветерок и навевает прохладу. И мы производим очень хорошее оливковое масло, а также орехи фундук.

— Не только расписные потолки, но и орехи фундук, — ни на кого не глядя, прокомментировал я. — Возможно ли представить себе подобную роскошь?

Орсино, покраснев, взглянул на меня.

— Послушайте, вы можете уйти.

— Только не по вашему приказу, — ответил я. — Не вы платите мне жалованье. А если вы попытаетесь заставить меня уйти, то убедитесь, что меня не так-то легко сдвинуть с места. — Я надеялся, что он попытается.

Орсино открыл было рот, но его опередила Джулия.

— Леонелло, пожалуйста, перестаньте. Он здесь гость. — Она взглядом велела мне замолчать, снова повернулась к мужу, и вид у неё был почти ободряющий. — Говоришь, озеро Вико и Карбоньяно...

Однако моё презрение, похоже, отняло у него всю смелость, которая у него была. Он просто с мольбой смотрел на жену, и она с тихим вздохом встала на колени, чтобы натянуть на Лауру её сорочку.

Орсино переступил с ноги на ногу. Молчание затягивалось. Джулия продела руки Лауры в проймы, девочка вырывалась и хмурилась.

— Не нлавится, — взбунтовалась она. — Не нлавится!

— Что ей не нравится? — спросил Орсино.

— Одежда. — Джулия наконец-то вдела руки дочки в рукава. — Что бы я на неё ни надела, она либо тотчас всё сбрасывает, либо бросается в озеро прямо в одежде. Такая жалость — ведь половина удовольствия, которое мать получает от того, что имеет дочь, — это наряжать её в красивые платья, верно? — Джулия встала и твёрдо взяла Лауру за руку.

— Ей бы понравилось озеро в Карбоньяно, — сказал Орсино. — То есть я хочу сказать, если бы ей довелось его увидеть. В нём хорошо плавать.

— В самом деле? — Выражение лица Джулии смягчилось, и на нём заиграла едва заметная улыбка. — Хочешь погулять с нами и рассказать мне о нём побольше?

У него, похоже, спёрло дыхание.

Джулия оглянулась и посмотрела через плечо на меня. Здесь, в Каподимонте, она перестала делать свои сложные, изысканные причёски; её волосы были закручены в простой узел и заправлены под сетку, и у неё на носу и на груди появилось ещё больше веснушек, словно её обсыпали золотым песком.

— Может быть, вы подождёте нас здесь, Леонелло?