Змей и жемчужина

Я редко видела её до полудня, а в последнюю неделю не видела почти совсем. В палаццо заезжал муж мадонны Джулии, об этом говорили все слуги. Ему вообще было не положено видеть свою молодую жену, однако конюхи захлёбываясь рассказывали сильно расцвеченные истории о том, что муж и жена якобы кричали что-то друг другу в конюшенном дворе. Я не слишком-то верила этим сплетням, но мадонна Джулия с тех пор действительно по большей части оставалась в своей комнате. Когда она всё-таки выходила, лицо её было мрачно — даже когда она поедала мои запечённые в мёду груши или фальшиво бренчала на лютне, чтобы Лукреция могла практиковаться в танцах с серьёзным маленьким Джоффре в качестве партнёра.

Однако мадонне Джулии всё-таки хватило энергии, чтобы сказать Хуану Борджиа: «Убирайся к чёрту, мерзкий сосунок», когда он попробовал её улестить. Все служанки вдосталь нахихикались, когда он, красный как рак, удалился, топая и ругаясь себе под нос.

Моя хозяйка выглядела печальной и теперь, когда стояла в огороде, водя рукою по копьям свежего лука-резанца.

— Я могу вам чем-либо помочь, мадонна Джулия? — спросила я. — Я могла бы сделать вам поссет, если вам нужно средство, чтобы заснуть.

— Поссет мне не поможет. Я не спала уже неделю. — Её не портили даже фиолетовые тени под глазами, которые выглядели бы ужасно на лицах большинства женщин. — Я искала левкои, левкои и жимолость. Дома, в Каподимонте, моя матушка делала для меня духи из этих цветов. Теперь у меня есть куча дорогих духов, перевязанных ленточками, но мне хочется, чтобы от меня опять пахло левкоями и жимолостью.

Она была грустна, и это никуда не годилось. Её личико было создано для смеха, похожие на вишню губы — для весёлых улыбок, а эти тёмные глаза — для того, чтобы сверкать. Она стояла среди лука-резанца и дикой мяты, опустив глаза в землю и склонив в сторону непокрытую золотоволосую головку. Она казалась мне маленькой, упругой и совершенной, точно каплун, приготовленный для жарки в небольшом количестве оливкового масла с добавлением белого вина, чеснока и кориандра. По крайней мере, так каплуна любила жарить я, а вот у моего отца были на этот счёт некоторые другие интересные идеи, включающие в себя добавление корицы и сиропа из молодого вина (страница 228, параграф «Птица»). Мадонна Джулия была так красива, что большинство девушек были бы готовы её убить из зависти, я ею просто любовалась. Я всегда была некрасива, как кухонная поварёшка, и считала бессмысленным завидовать тем, кому повезло больше меня. К тому же я отнюдь не была уверена, что променяю свой острый поварской нюх и умелые руки на золотые волосы, пусть даже такие же длинные и красивые, как у мадонны Джулии. Талант к приготовлению соусов и выпечки более долговечен, чем красота молодости или высокая белая грудь, и в отличие от них он не влечёт за собой приставаний со стороны могущественных церковников средних лет и сомнительных моральных устоев.

— Вы найдёте левкои в том маленьком саду, что находится рядом с южной галереей, мадонна Джулия, — сказала я, пожалев её. — А здесь огород, в нём в основном растут кулинарные травы. Но жимолость здесь есть. — И я отрезала ей ветку маленьким кухонным ножом, который нынче взяла с собою вместе со своей корзинкой.

Она просияла, как будто я предложила ей жемчуга, и глубоко вдохнула аромат цветов.

— Пахнет, как в Каподимонте, — молвила она и, сорвав один из цветков, высосала из него нектар. — Хотите? — И она протянула мне цветок с такой милой любезностью, словно это был кубок дорогого вина.

Я сморщила нос.

— Я не оценю его вкуса, мадонна, ведь я каждый день готовлю сладости.

— Так это вы их делаете? Эти восхитительные деликатесы из клубники, и пирожные с марципаном, и чудесные засахаренные фрукты? — Её брови были темнее, чем волосы; они удивлённо взлетели вверх, и она улыбнулась — Да у вас дар! Я никогда не ела ничего вкуснее!

— Марципана, засахаренных фруктов или клубничного пирожного? — не удержалась я. — Или цветка жимолости?

— Всего из перечисленного. Как вас зовут?

— Кармелина Мангано, мадонна. Я кузина маэстро Марко Сантино, что работает в ваших кухнях, — я совсем недавно, в мае, приехала из Венеции. — Интересно, могу ли я продолжить собирать травы, или же из уважения мне надо стоять неподвижно, пока она говорит со мной? Мадонна Адриана предпочитала, чтобы слуга прервал работу, когда она с ним заговаривала, но мадонна Джулия казалась гораздо более простой в обращении. А может быть, лучше сказать более одинокой. Ведь в палаццо не было никого её возраста, если не считать служанок. Возможно, даже беседа со мной казалась ей интереснее, чем вечные разговоры мадонны Адрианы о дороговизне всего и вся или болтовня малышки Лукреции.