Змей книги бытия

Передо мной лежит любопытный сборник того времени [412], автор которого пространно рассуждает «О страшном и ужасном колдовстве Луи Гофриди, священника из Марселя»(стр. 43–86). Трудно было бы представить себе все те мерзости и глупости, которыми изобилует этот процесс. Вне всякого сомнения, Гофриди был любовником мадемуазель де ля Палюд; достоверно и то, что он пользовался оккультными средствами для ее соблазнения. Впрочем, это духовное лицо имело скандальную репутацию и, несмотря на всю беспощадность, обрушенную на него судьями и инквизиторами, не представляет никакого интереса.

Яотказываюсь описывать все этапы этого неслыханного дела: одержимость Мадлен, пораженной Беельзебубом, Левиафаном, Асмодеем, Баалберитом и Астаротом, и другой юной монахини по имени Луиза Каппо, в тело которой Князь Синагогивселил демонов Веррина, Грезиляи Сонельона;экзорцизмы отцов Домпса и Михаэлиса; весьма поучительные проповеди демона Веррина, посланного Господом (sic)с целью обратить и разоблачить Гофриди, то есть сжечь его на этом свете и спасти на том; конвульсии одержимых, приукрашенные отталкивающими деталями, непристойными позами всего тела и спазматическими содроганиями, прерываемыми откровениями, которые вызвали бы стыдливый румянец у Лаис из дома терпимости.

Полагаю, что мой читатель достаточно осведомлен обо всех этих сценах, где бурлеск испуганно соседствует с непристойностью; я считаю, что его любопытство пресыщено до отвращения: если же я ошибаюсь, то пусть он обратится к массивному ин-октаво, опубликованному отцом Михаэлисом под следующим названием: «Удивительная история одержимости и обращения одной кающейся грешницы, соблазненной одним волшебником»,в составе « Пневматологии» [413].

Вся первая половина XVII столетия наводнена одержимостью и экзорцизмами, и всякий раз палач с факелом в руке приводит к развязке на костре! Печальная эпоха! Повсюду горизонт багровеет кровавыми отблесками; можно подумать, что целая страна отдана на разграбление. Но эта страна простирается на тысячи лье; народы живут в мире, а отсветы пожаров говорят о том, что верховные суды вершат «правосудие именем Короля».

8 июля 1617 года перед парламентом Парижа предстала супруга знаменитого маршала дАнкра, прекрасная Элеонора Галигай, которая была обезглавлена и сожжена за преступное наведение порчи и колдовство. Помимо того, что было найдено в ее комнате (амулеты, книги с магическими знаками и «рулоны усыпанного звездами бархата для господства над душами вельмож»), было установлено, что она вызвала из Нанси двух монахов-амвросианцев для принесения в жертву черного петуха; не говоря уже о других чарах, которые подробно описывались; этого было вполне достаточно, чтобы погубить маршала. Засыпанная вопросами председателя Куртена, подсудимая заткнула ему рот очень гордой репликой. Когда он спросил ее, каким чарами она околдовала королеву Марию Медичи, у нее хватило наглости ответить: « Мои чары имели ту власть, которой сильные души вечно будут обладать над слабыми».

Выше мы уже сообщали [414], говоря об одержимости, о жалком процессе и жуткой казни кюре де Сен-Пьера из Лудена, Юрбена Грандье, виновного в том, что он не угодил великому кардиналу. Элифас Леви намекает в своем «Ритуале»,что в гневе министра, возможно, было нечто большее, чем приписываемая ему злоба на клеветнический пасквиль, вменяемый в вину Грандье: «Кардинал Ришелье, стремившийся к абсолютной власти, всю жизнь искал, но так и не сумел найти Палочку [415]. Его каббалист Гаффарель смог предоставить ему только шпагу и талисманы: таков, возможно, был тайный мотив его ненависти к Юрбену Грандье, знавшему кое-что о слабостях кардинала. Секретные и продолжительные переговоры Лобардемона с несчастным священником за несколько часов до его казни и слова одного друга и доверенного лица последнего, сказанные, когда он шел на смерть: «Сударь, вы толковый человек, не губите себя», дают богатую пищу для размышлений по этому поводу» [416].

После монахинь из Сент-Бона [417]и урсулинок из Лудена наступает очередь францисканок из Лувье.

Дьявол — в женском монастыре. Монахини бредят, извиваются в судорогах и обвиняют двух священников в том, что они их околдовали; один из них еще жив, это Булле; а другой, по фамилии Пикар, умер в 1642 году. Скандал разразился в первые дни следующего, 1643-го, года.