Змей книги бытия

Дух, умоляю тебя; Душа, заклинаю тебя; жизненный флюид, повелеваю тебе вступить в верховный союз с Сыном Неба, чью руку я держу и который соединяется со мной в заклинательном ритуале!

Ангел с мертвыми очами, повинуйся мне, белый цветок из склепа, пустое подобие того, кого оставила земная жизнь и кто взбирается ныне по горным тропам!.. Ангел вечной Майи, отвори свое остывшее святилище, дабы вновь принять святое пламя, что низойдет по моему зову!

Душа-Дух, взываю к тебе, вызываю тебя, заклинаю тебя! Снизойди по моему повелению во флюидическую темницу нового эмбрионата… Мы принудим тебя к этому, я, N***, и он, Креститель, объединенные волей во Зле и во Благе, per fas et nefas…»

Понтифик Кармеля больше не мог этого выносить. Он грузно повалился на пол, не став на колени, а, скорее, распластавшись на животе. Когда брамин искоса взглянул на него, го увидел, что он валялся на полу, торопливо крестясь и в ужасе перебирая зубами четки…

— Кретин, — пробормотал уроженец Востока.

Возможно, у Крестителя свело живот от страха. Дело в том, что он даже не стал искать предлога, чтобы уйти, но тотчас раскланялся с растерянным видом…

— Учитель, — воскликнул брамин, когда дверь за ним захлопнулась, — я узнал то, что хотел узнать: этот плут безвреден. Он способен оказывать влияние лишь на слабые умы и робкие натуры… Он — круглый идиот, и я ручаюсь в том, что он ничего не смыслит в Гоэтии [587]. Он никогда всерьез не вступал на Путь левой руки,и если он однажды попытается это сделать, то умрет со страху, прежде чем успеет сорвать хотя бы один из тех чудовищных и гибельных цветов, которые собирают там бесстрашные искатели преступлений и безумия…

Брамин повернулся к мадам X***:

— Мадам, вы можете принимать этого дурака без малейшей опасности: я отвечаю за его безвредность.

— Но следует ли мне лечиться у него?

— Он сказал мне, что собирается действоватьмолитвой… А молитва, мадам, еще никому не причиняла зла.

И на этом брамин, в свою очередь, откланялся.

Мне рассказали, что «Креститель» сделал из своей встречи у X*** целую историю. Я продолжаю, пользуясь сведениями, полученными из третьих рук, и, стало быть, не ручаюсь за достоверность.

Из самого сердца Индии, говорил он, приехал брамин, чтобы увидеть его, «Крестителя», а также — дополнительно — повидать X***. Этот брамин немедленно бросился к ногам «Иоанна-Крестителя» со словами: «Учитель! Вы — тот, пред кем падают ниц все Сыны Света: прикажите нам, и мы подчинимся!.. Ах, если бы вы изволили остаться с нами, победа Святого Кармеля была бы обеспечена, и под вашим руководством мы перевернули бы весь мир!..»

На эти слова «Иоанн Креститель» любезно поднял сына азиатских солнц (sic), брамина-буддиста (sic)первой категории и совершенного посвященного и, забыв о собственном чине, похристосовалсяс ним. Так, Глава Мудрецов никогда не унижает себя: ибо его милосердие уравнивает неравные ситуации, нивелируя духовные касты…

И вот «Креститель» увидел мадам X***, помолился у ее изголовья и отдал повеления Духам Света— но всё было напрасно… Причина этого неуспеха заключалась в вере мадам X***, которая, очевидно, была недостаточно глубокой.

Кроме того, он преподнес мадам X*** хрустальный медальон, оправленный серебром, в котором (как он говорил) содержались мощи и различные реликвии. В действительности же, этот медальон заключал в себе освященную гостию и другие предметы, о которых лучше умолчать: в этом вновь проявился священник-отступник.

Мадам X*** не могла отказаться от этого медальона, стоившего двадцать пять франков, что вызвало у нее сильное неудовольствие.

Со своей стороны, ученый X***, принимая во внимание, что «Креститель» был у него принят, в день его отъезда совершил банальный поступок, нанеся этой особе краткий визит. Переводим в стиле «Крестителя»: «Он пришел проститься со мной, поблагодарить меня и попросить у меня указаний на будущее. Я наметил для него линию поведения и должен был присовокупить к ней несколько советов, и он принял от меня, перед моим отъездом, поцелуй примирения. Затем (это ложь) он отвез меня на Лионский вокзал».

На самом же деле, знаменитый теософ застал доктора в грязном номере, в залатанной одежде. Была еще зима, но Понтифик не разжигал огня… Не то, чтобы ему не хватало денег: г-н М*** позаботился о том, чтобы щедро наполнить его дорожный кошелек. Но «Иоанну-Крестителю» подобало если уж не быть покрытым коровьим навозом, ходить голым по пояс и вымазанным зловонным жиром, как в его первом воплощении Предтечи, то хотя бы казаться чрезмерно суровым. Да и кто не знает, что в подобном случае немного грязи не повредит?..

Словом, вид болезненного старика, повергнутого в подобную нужду, глубоко тронул X***, и так уже весьма смущенного подаренным медальоном. Перед уходом он попросил писчие принадлежности и сунул сто франков в конверт, который вручил «Крестителю» со взволнованным видом: «Для ваших бедняков с Юга», — сказал он ему.