Змей подколодный

"Что там ещё, что-то ещё", — барабанил за окном поезд, а Никита вдруг уставился на ведьму, сморгнул и принялся есть. "Я вызываю аппетит, — подумала ведьма, — это всё, что осталось от командира полка. Сегодня, — подумала она, — всё случится сегодня, кошмары просто так не снятся. Или уже случилось. С Андреем…"

Делик всё смотрел на неё, отправляя в рот ложку за ложкой, и ведьма спросила его — одними губами, но Никитос понял и прикрыл на секунду глаза. "Спит, — с облегчением поняла ведьма, — мой пират спит! Оно и понятно — ведь семи ещё нет!" "Тук-тук, — подтвердил поезд, — тук-тук-тук!"

Тук-тук, тук-тук-тук: ночь напролёт, день напролёт… Тяжёлый вышел день! Кое-как дотянув до конца уроков, истерзанная ведьма отказала в свидании пирату (пропустив мимо ушей слишком быстрое согласие) и отправилась на поиски куратора: жаловаться на последствия ночных ужастиков.

Не успела: по дороге к коттеджу преподов её перехватил великий сыщик.

— Мне велено отвести тебя к твоему врагу, прямо сейчас, — заявил Никитос, не утруждаясь предисловиями. — Ты пойдёшь?

Поезд немедленно умолк; не зная, чему удивляться больше, Ольга решила вовсе этого не делать и согласно кивнула.

— Под красным знаменем, — пробормотала она. — На поезде поедем?

— Ну да, — сказал Делик, тоже ничуть не удивившись, — только давай быстрее, я по дороге всё объясню.

Вот так, в шесть часов пополудни, ведьма оказалась в вагоне собственной галлюцинации: согласитесь, это было вполне достойным завершением кошмара.

Поезд — самый настоящий — летел через степь.

Вон из пределов гимназии.

***

Вагон, деревянный, древний, со щелями в палец шириной, продувался насквозь. Ветер шнырял по нему, как дитя, пробравшееся в кладовку: не пропуская в вожделенном хранилище тайн ни единого экспоната.

Маленькую ведьму содержимое вагона не интересовало нисколечко. Мешки с каким-то зерном, припорошенный соломой ржавый металлолом и гора старой обуви: грязь невероятная! Но остальные вагоны (в количестве трёх штук) оказались наглухо заперты, а вот в этом дверей не было вовсе. Великолепный обзор. Усевшись в тамбуре на верхней ступеньке, ведьма курила одну сигарету за другой и мрачно разглядывала окрестности. Тоже, в общем-то, глянуть не на что.

Степь да степь кругом.

Круг замкнулся.

Мадам Окстри, помнится, объясняла, что слова "начало" и "конец" исходят из одного корня, и сей лингвистический факт был, несомненно, исполнен глубоким философским смыслом. Семнадцатого августа Ольга сюда прибыла — степью, семнадцатого ноября уезжает — по степи. Большое sorry, мадемуазель Заворская, но пора и честь знать.

Радовало одно: поезд, похоже, никуда не спешил.

Круглый циферблат над высоченным заводским зданием всё ещё оставался в зоне видимости: последнее "прости" от любимой гимназии. Ведьма отвела взгляд от часов и тяжко вздохнула. Торопиться-то на самом деле было куда. Если её ушлый крёстный фей снимет их с поезда, страшно даже представить, чем это кончится. Нервы и у магов не железные — плюнет на принципы и запрёт на бо-ольшой амбарный замок. Вот уж, в натуре, good by, my love!

Следовало будить проводника.

Проводника капризы поезда не волновали: проводник лежал, свернувшись клубочком, на куче мешков в углу вагона. Ольга скинула с плеч накидку, постелила на мешки и плюхнулась сверху, но проводник даже не шевельнулся. Сладко дрых, как будто на родной кроватке. "А может, и не сладко…" — подумала ведьма, присматриваясь. Вид у проводника был ещё хуже, чем утром. Волосы на лбу слиплись от пота, под глазами чёрные круги, челюсти стиснуты. И когда бежали к остановке (той самой, трамвайной, у проходной завода), он отставал и задыхался. Он повалился на мешки, едва забравшись в поезд. "Разбудишь, если что", — сказал он и вырубился, глупый мальчишка, влетевший вместо неё в ожившее граффити, дурачок, которого шантажировали жизнью сокурсников. Жизнью тех, кого он и знал-то едва-едва. Дружба двух месяцев от роду — причём только с Андреем…

— Эй! — окликнула ведьма и потрясла проводника за плечо. Конвоира. Товарища по несчастью, Андрюшкин шайтан его нюхал!.. — Просыпайся давай! Никита!

Мальчишка, не открывая глаз, сел и поёжился.

— Что-то холодно…

— Это ты болеешь, наверное. Там прямо лето.

— Уже приехали?

— Если ты чего-нибудь не сделаешь, то мы вечно будем ехать. Время-то идёт!

— Время, по-моему, не идёт, — сказал Никита, высунув нос в тамбур. — Солнце где было, там и висит… Погано!

— Я тебе и говорю, что мы никуда не едем! Часы на месте — видишь? И город — вон он.

— Вижу… — сказал Никита. — Сейчас поедем… Поможешь?

— Блин! — сказала Ольга, выходя за ним. — Что делать-то?

— Ты же там была? Сосредоточься и представляй, что мы уже подъезжаем. Ориентиры какие-нибудь… Тебе же туда надо?

— Мне не надо! Мне…

— У тебя там отец, я знаю, — сказал чёртов мальчишка. — Я могу сам, но одному труднее. Надо бы до девяти выехать отсюда.

— Это он тебе сказал?! Что у меня там отец?!

— Белка на хвосте принесла, — буркнул Никита. — Давай, помоги мне…