Змей подколодный

— Извините меня, пожалуйста! Я просто… Я хотел прочитать кое-что… Это не про самоубийц! Это "Искусство сновидений".

Мальчик выложил на стол пухлый зелёный том, и мадам в ужасе округлила глаза. Кастанеда!..

— Я пытался сон истолковать, мадам! Ну и вот… тут, правда, совершенно о другом оказалось! — с сожалением сказал мальчишка. — А мне так было нужно…

"Горячий ужин с копчёностями в компании куратора — вот что тебе нужно, малыш. И беседа о боевой магии за ужином — с красочными примерами из биографии Фарида. А потом — сильное снотворное на ночь. Но ни слова — ни слова из Кастанеды!.."

–.. не соответствует названию! — сетовал тем временем мальчик. — Я, конечно, в основном пролистывал, но… Как-то слишком… элементарно, что ли.

"Я, признаться, не в силах дочитать сей опус, — высказался прошлою весной Витя Бельский. — Так тяжело летать, и ладно бы — наяву! Но в галлюцинациях? Кастанеда мне безмерно скучен. Точка сборки? Но, мадам, ведь это элементарно…"

Усмехнувшись воспоминанию, мадам позволила себе быть снисходительной:

— Ваше суждение крайне поверхностно, Андрюша. Может быть, стоило начать с первой книги. У дона Карлоса есть некоторые положения, заслуживающие вдумчивого прочтения.

— Наверное, — согласился собеседник, подхвативший книжку в библиотеке исключительно за неимением времени искать что-то другое. На глаза попалась. Кастанеду он, собственно, читал — будучи в армии. Очень способствовало… — А вы полагаете, что в первой книге я найду толкование?

— Вот это вряд ли. Хотите — я вам истолкую?

Мальчик вдруг отвёл глаза и хмыкнул.

— Андрей?..

— Простите… Я, знаете, в этом сне ужасно нескромно выгляжу. Мне там приз вручают…

— Прекрасно! — оценила мадам, получившая от исхода дуэли огромное наслаждение.

— Ну, не знаю… В таком вот ключе вся сцена. Но если вы будете так любезны… Мне кажется, мадам, что это не совсем сон. Вы, правда, послушаете?

Сон, предложенный вниманию толковательницы, и впрямь был специфический, а изложение взывало к чувству юмора, но мадам не смеялась даже в первые минуты рассказа. А зря. Рассказчик и сам бы повеселился над увиденным — при иных обстоятельствах…

И как не веселиться, господа, наблюдая торжественную линейку у порога учебного корпуса первой классической гимназии? Кадетов и барышень в пионерских галстуках? Болотный кримпленовый костюм фрау Бэрр и красную повязку дежурного на рукаве щёголя-химика? А маленькая девочка с колокольцем — на плече Кольки-Клауса, нарезающего круги перед строем гимназистов? А бессмертный хит "Учат в школе", исполненный дружным хором преподавателей? А плакаты, изображающие хоббита Фродо в обнимку с очкастым хлопчиком? Что уж говорить о лучащемся от восторга директоре, который выносит поднос с отрезанной головой Чёрного Шевалье! О бурных аплодисментах, адресованных виновнику торжества! "Вычитал и умножал!" — "Малышей не обижал!" — "Наш Гарри Поттер!" — "Ур-ра!!! Вечная слава!" — "Мазурочку, щенок? И р-раз! И-и два!.."

После предложения мазурочки виновник торжества утерял контроль над собою, вырвал у директора поднос со злобствующей головой и грохнул его оземь. Понятное, естественное движение души и тела! Но что, если следовало поступить как-то иначе? С благодарностью принять признание и почёт — или схватить голову за волосы и, раскрутивши, вышвырнуть за ограду гимназии? Ведь сон мог быть мороком, а разница между ними по слухам огромна! Именно этот вопрос виновник торжества и пытался выяснить у Карлоса Кастанеды. Именно с этим вопросом решился обратиться теперь к своей преподавательнице — взрослому и опытному магу. Глаза обладателя вечной славы были озабочены и чисты.

Взрослая и опытная ведьма смотрела на него, склонив голову к плечу, и ощущала под юбками целое семейство ежей.

— Разница действительно огромна, мой мальчик, — сказала она наконец. — Не думаю, что это был морок, но тем не менее… Я советую вам поставить в известность своего куратора. У такого сновидения могут обнаружиться далеко не шуточные причины.

— Фёдор Аркадьевич их уже обнаружил, — безмятежно сказал мальчик. — Он вам не рассказывал разве?

Даже так. И чего же ты хочешь от меня, малыш?

— Я говорю о вашем здоровье, сударь. На мой взгляд, вам следует принимать успокоительное — и не менее недели. Что же до причин… Эти причины могли бы попросту отсутствовать, согласитесь. Вам следовало обратиться к Фёдору Аркадьевичу ещё месяц назад. Глупейшая фанаберия, Андрей!

— Конечно, мадам… Спесь, гордыня и подростковый максимализм. Со стороны, конечно, так. Но вы не учитываете один нюанс. Я, мадам, обычная жертва шантажа.

— Вы меня не услышали. Разве я сказала: изложить проблему? Попросить о помощи — всего лишь. Не сомневаюсь, что вам её неоднократно предлагали. Нет?

— Всего лишь… — пробормотал мальчик. — Скажите, мадам, а помочь мне без моего согласия было никак нельзя? Запереть дурачка покрепче и разобраться… с ситуацией. Нет?

— Андрюша, вы знакомы с понятием "свобода личности"? Видите ли, служебный долг преподавателей гимназии не ограничивается обеспечением вашей безопасности.