Змей подколодный

Лети, лети за моря,
Кресла лёгкая моя!
Ты помчись как лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг!
Только ты не делай круг,
Отыщи нам поскорей
Потерявшихся зверей!
Семь морей и десять гор,
Я хозяйка, а не вор!

Кресло зашевелилось, оторвалось от пола и замерло на уровне подоконника.

— Не летит, — шёпотом сказала Ольга.

— Мряф! — фыркнул Флюк. — Ты тоже скажи! Это же ты хозяйка! Давай скорей!

— Лети, лети за моря! — быстро сказала Ольга, и кресло, подскочив, стукнулось ножкой об оконную раму. — Семь морей и десять гор, я хозяйка, а не вор!

— Мутабор! — завопил тигр. — Мряф! Поехали!!!

Кресло вылетело в окно и, быстро набирая высоту, пронеслось над гимназийским садом с ужасающей скоростью. Ольга, вцепившаяся в подлокотники, только и успела заметить внизу несколько огоньков — но не оконных.

— Что это там горит?

— В саду у вас? — спросил тигр. — Пролетели уже! Другой раз посмотрим, — пообещал он. — Тебе не холодно?

— Нет, — сказала Ольга. — Только темно ужасно!

И сразу наступил день: сон (или тигр?) оказался очень покладистый.

Летели высоко — и будто бы над географической картой. На карте были леса, синие ленточки рек, степи — никаких тебе гор и морей! Совсем скоро кресло стало снижаться и приземлилось около маленькой речки. На берегу был невысокий, заросший ковылём холм, а в холме была дверка. Из дверки выбежал серый мишка с лысинкой на животе — Алёник!

— Ольга! Это наша Ольга! — закричал мишка, а Ольга спрыгнула с кресла и подхватила его на руки. Мишка оказался почему-то ужасно тяжёлым, она еле подняла его.

Общий восторг границ не знал! Она сидела на пригорке (который, кажется, ещё недавно был холмом; неважно!) в окружении своих зверей и гладила всех разом, а Флюк вертелся рядом, и его она гладила тоже, благодарная донельзя. Две собачки, Тотошка и Антошка, заяц Брям Василькин, утёнок Тим, и ослик Иквин, и слон Томпопрес, и все остальные — компания была в полном сборе. Только ковыль на пригорке оказался ужасно колючим, словно железными шипами усеянный. Но Ольга не обращала внимания ни на расцарапанные ноги, ни на то, что звери были ужасно большими — по пояс ей. И на каждом звере была перевязь для оружия, и на перевязях — шпаги, ножи и милицейские дубинки, а Флюк обещал привезти им луки, потому что без луков Ольгиным зверям жилось несладко.

— Нам бы в холм зайти! — тревожился ослик. — Пойдёмте в холм! Ведь набегут сейчас!

— Атака! Шпаги вон! — закричал Флюк. — К бою готовьсь!

— Прикройте Ольгу! — закричал мишка Алёник.

И тут на пригорок полезли со всех сторон странные человечки. В проволочных руках у человечков были луки, а на головах у них были жёлтые шлемы, и в каждом шлеме — круглые дырки для глаз. Один из человечков натянул лук и завизжал:

— Вот она! вот попалась! Замри!! — Он повернулся к остальным и скомандовал: — Ловите!! Стреляйте!!!

В его шлеме было не две дырки, а четыре; увидев это, Ольга человечков узнала: "Мои пуговицы! Жёлтые пуговицы! Этот, главный, — с маминого плаща!.." Главная пуговица выстрелила, и Флюк, прыгнув навстречу стреле, поймал лапками, повис в воздухе, а пуговица схватила его за хвост. Тигр взвыл — и на пригорке всё смешалось в кучу, орущую и дерущуюся. Только несколько зверей окружило Ольгу, отбивая дубинками и кинжалами сыплющиеся в неё стрелы. А Ольга не могла шевельнуться, словно это она была игрушкой — единственной игрушкой из всей компании.

Алёник сцепился врукопашную с четырёхдырочной пуговицей, вырывал у неё лук, а пуговица верещала:

— Убью! Пусти! Вот она, вот она! Предательница! Теперь всех вас убьём! Пусти, ублюдок плюшевый, а-а-а!!!

Звери подхватили неподвижную Ольгу, потащили её вниз с пригорка, усадили в кресло и кинулись назад, а Флюк остался, прыгнул к Ольге и начал её трясти:

— Говори заклинашку! Говори быстро! Им долго не продержаться! Это же всё из-за тебя, бежим скорее! Заклинашку, мряф! Семь морей!..

— Я хозяйка… — прошептала Ольга, и кресло под ними качнулось. — Десять гор, я хозяйка, а не вор!..

Кресло взмыло вверх, и тигр, вскарабкавшись на спинку, мазнул по Ольгиному лицу хвостом:

— Отомри!

Ольга немедленно перегнулась через подлокотник, но пригорок был уже далеко внизу, и рассмотреть, что делалось в копошащейся на нём разноцветной куче, не удавалось. Тогда она заплакала, а Флюк, слезши к ней на коленки, обнял Ольгу за шею и ворчливо сказал:

— Вот ещё! Не бойся, они победят! Они каждый раз побеждают. Чего там — с дурацкими пуговицами справиться!

— Это боевые пуговицы! — сказала Ольга, всхлипывая. — Я ими играла, как в шахматы. Поле чертила… А жёлтую команду… — И она заревела ещё сильнее. — Я её потеряла! Во дворе! Они поэтому, да? Я же не нарочно! Я маленькая совсем была!..