Змей Сварога

Это был двухэтажный старинный дом из желтого ракушняка, вызывающий в памяти ностальгические воспоминания о зарождении Одессы. Уютный, похожий на игрушечный домик, с теплыми камнями желтого цвета, высоким бельэтажем, резьбой над большими окнами во втором этаже и как будто живой. Он находился совсем близко к улице Красной армии, и близость Привоза делала этот уголок необычайно шумным, с утра до поздней ночи здесь стоял сплошной гвалт: громыхали трамваи, спешили, переговариваясь, многочисленные прохожие, ссорились водители машин, гудя клаксонами, пешеходы перескакивали дорогу, не обращая внимания на светофор... А еще лаяли собаки, и пестрые, разноцветные толпы бездельников всех видов и сортов устремлялись к Привозу, надеясь урвать легкие деньги там, где варился котел из мошенничества, контрабанды, хитрости, ловкости и лжи, где кипела жизнь, разительно отличающаяся от жизни всей остальной советской страны, не похожая вообще ни на что.

Сколько себя помнила, Зина не любила район Привоза. Он казался ей грязным и очень опасным. С детства каждого одессита предостерегали от привозного воровства. Наверное, не было ни одного жителя города, который не слышал бы о том, что на Привозе обманывают, обвешивают, воруют кошельки, всовывают негодный товар... Больше всего на свете ненавидящая ложь и мошенничество, Крестовская всегда с огромным предубеждением относилась к Привозу. И жизнь не раз доказывала ее правоту.

Поэтому все улицы, ведущие к этому злачному месту, заранее воспринимались Зиной как нечто негативное, страшное.

Но в этот день, медленно двигаясь по улице Красной армии к Чкалова, бывшей Большой Арнаутской, наблюдая, как редко появляющееся в небе солнце золотит крыши старых домов, Зина испытывала небывалый прилив сил и думала о том, что бывают на свете места и похуже. И что не все так уж плохо, если старинные особняки из желтых камней вдруг понравились ей... А значит, еще можно жить...

Наверное, дело все же было в солнце. Когда Зина вышла из университета, улицы изменились до неузнаваемости, окунувшись в искрящийся белый лебяжий пух. И сквозь этот пух, сквозь эту тонкую, пушистую вату до земли, до самого ее дна пробивались прочные золотые нити, связав собою и то, что находилось на поверхности земли, и то, что уходило в глубь ее. И это сияние сразу же отразилось во всем — в хмурых лицах спешащих прохожих, в булыжниках мостовой, в ослепительном калейдоскопе трамваев и машин, в стеклянных витринах магазинов, во всем, что было прежде невзрачным и серым в этом мире, словно придавленным невидимым грузом.

Зина наслаждалась этим солнцем, появившемся в городе впервые за много дней, этим теплым весенним воздухом. А главное — новым смыслом своей жизни, внезапно засверкавшей другими красками потому, что эта жизнь повернулась другой гранью. И, значит, не все было потеряно, значит, не всегда бывает плохо...

И впервые за столько времени Зина без предубеждения восприняла район Привоза. Ей даже показалось, что здесь вполне можно жить.

Нужный ей дом находился почти на углу улиц Красной армии и Чкалова. Она вошла в тесноватый, застроенный многочисленными пристройками двор. В этот час он был безлюден. Крестовская увидела слева парадную, возле которой была прибита табличка с номерами квартир. Нужная ей находилась как раз здесь.

Зина отворила пружинистую дверь, с которой давно слезла краска, и поднялась по хрупкой скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Она была такой шаткой, что прямо ходила ходуном под ее ногами. Даже идти по ней было страшно, но это было неотъемлемой особенностью всех одесских домов — в них все казалось невероятно хрупким, шатким, старым и сломанным, а на самом деле могло стоять веками.

Поднявшись по лестнице, Зина оказалась на длинной деревянной веранде, на которую выходили двери квартир. Несмотря на всю свою показную хрупкость, веранда выглядела необычайно живописно. Крестовской вдруг подумалось, что ни в одном городе мира домов с такими деревянными верандами просто нет. Это был непередаваемый одесский колорит. Им были заполнены тесные дворики старого города. И жизнь в этих двориках казалась разноцветным калейдоскопом из стекла, в котором просто невозможно было уследить, когда заканчивалась одна и начиналась вторая грань.

Сама Зина никогда не жила в таких двориках с верандами, но в них жили многие ее друзья. И в глубине ее души сохранилось теплое чувство — ностальгия, тянувшаяся из детства.

Но тут же на смену этой ностальгии пришла более здравая, уже реалистичная мысль — да, дворики с верандами колоритны и выглядят красиво. Но как же ужасно здесь жить! Мягко сказать, это ведь не самые комфортные условия для жизни, они ужасны так же, как коммунальные квартиры. Но понять это может только тот, кто испытал все это на себе...

Нужная квартира находилась в самом конце веранды, и Зина решительно направилась туда, думая, что здесь ей повезло. Последняя дверь по коридору — значит, любопытных будет меньше. Меньше вероятности появления традиционной одесской старухи, которая во все сует свой нос.