Змей Уроборос

– Не обвиняй меня в безрассудстве, оно не свойственно моей природе. Я серьезный ученый, и если некогда занимался сладкими играми, то время давно прошло. Просто я считаю, что она не должна достаться ему против своей воли. Ты знаешь, что он грубый вояка и распутник.

– Тьфу, – сказал Лаксус. – По мне, он может делать, что хочет, и липнуть к этой леди, как мотылек. Но из соображений политики лучше сейчас от нее избавиться. Я не хочу, чтобы меня в этом деле заметили. Но поддержу тебя, чем смогу. Если он проваляется все лето в любовных играх, Великий Король обвинит нас, что в разгаре доброй охоты мы подбрасываем его лучшему соколу приманку и лишаем его настоящей добычи.

– Понятно, – проговорил Гро. – Ты за трезвое правление и понимание событий, и думаешь в первую очередь о Колдунии. Это правильно и справедливо.

Пир продолжался, гости объедались, вино лилось рекой. Женщины Меврианы против воли прислуживали за столом, ставили перед пирующими все новые блюда и наливали в нефритовые, хрустальные и золотые чаши все новые вина, светло– и темно-золотистые и рубиново-красные. Воздух в зале был густ от запаха жареных блюд и винных паров, так что опаловые светильники горели, как факелы в тумане, их свет имел медный оттенок. Громко звенели чаши, с громким треском разбивались об пол бесценные сосуды. То и дело раздавался смех или пение, слышались и женские голоса, ибо служанок Меврианы в Кротринге заставляли петь и плясать перед гостями, что они делали, скрепя сердце. Многие чернобородые гуляки старались заставить служанок развлекать их не только песнями и танцами, но делали это украдкой под бдительным оком своих командиров. Ибо великий гнев мог пасть на тех, кто решится вкусить сладких плодов, когда их главный лорд постится.

Через некоторое время Хеминг, сидевший рядом с Гро, шепотом обратился к нему:

– Плохой пир.

– Мне кажется, очень хороший пир, – отозвался Гро.

– А мне кажется, что пир ему нужен, как предлог. Как ты думаешь?

– Не могу его винить, – ответил Гро. – Леди необыкновенно привлекательна.

– Да он же жуткая свинья! Разве можно стерпеть, как он полезет удовлетворять свою похоть к такой милой женщине?

– Что я могу с этим сделать? – спросил Гро.

– То же, что и я, – ответил Хеминг.

– Тебе это не нравится? – спросил Гро.

– Ты же муж! – воскликнул Хеминг. – А она ненавидит его сильнее, чем проклятую Атропос!

Гро посмотрел на него испытующим взглядом. Потом прошептал, низко наклонив голову над изюмом, выбирая крупные ягоды:

– Если ты вправду так думаешь, это хорошо.

И он заговорил очень тихо, иногда вставляя громкие фразы или жесты, чтобы никто не заподозрил тайную речь. Он ясно и понятно объяснил Хемингу, что надо делать, и открыл ему, что Лаксус тоже с ними согласен, хоть и слегка ревнует.

– Твой брат Карго в этом деле подойдет лучше всего. Он почти одного роста с ней и, по молодости лет, безбород. Иди, найди его. Передай слово в слово наш разговор. Кориниус меня подозревает, поэтому сегодня не отпустит от себя. Все должны сделать вы, сыновья Корунда, а я буду у его локтя, и может быть, мне удастся задержать его за столом, пока вы справитесь. Иди. Желаю удачи. Понадобится мудрость и скорость.

Леди Мевриана, вернувшись в свой покой в южной башне, села у восточного окна, которое выходило на сады и озеро. Она всматривалась в дали озера Стропардон и темные горы Восточного Пограничья, в гордые гребни над Мосдейлом, Мэркдейлом и Свортривдейлом и внутренним морем Троувотер. Последние дневные лучи задерживались на вершинах и окрашивали Стальной Клюв, гладкую стену Скарты и двойной пик Дайна за менее высоким гребнем Мосдейла во впадине Невердейл Хауса. За ними катилась в небо колесница тихой Ночи: Священной Ночи, матери Богов, матери сна, нежной пестуньи птичек и зверушек, обитающих в полях, утешительницы усталых душ в мире страхов, насилия и убийств.

Мевриана не уходила от окна, пока вся земля не растворилась в темноте ночи и небо не зарябило от звезд перед восходом луны. Она молилась Леди Артемиде, называя ее тайными именами и взывая:

– О Богиня, чистая и святая! Триединая Богиня, что живет в небе, охотится на земле и посещает бессолнечные подземные глубины, наблюдая за поселениями мертвых. Спаси меня и сохрани, ибо я пока твоя дева!

Она повернула кольцо на пальце и обвела камнем темноту. В кольцо был вставлен хризопраз, незаметный при свете и видимый в темноте. Днем он тускло-желтоватый или серый, а ночью – как трепещущее пламя, в котором танцуют и кружатся тысячи золотых искр.

Пока она раздумывала, что может означать сияние внезапно ожившего хризопраза, к ней подошла одна из ее служанок со светильниками и сказала:

– Два лорда Колдунии желают говорить с госпожой наедине.

– Два? – переспросила Мевриана. – Это число безопасно. Кто они?

– Миледи, они высокие и стройные. Смуглые и тихие, как мыши. Вдобавок, совершенно трезвые.

Мевриана спросила:

– Один из них не лорд Гро? Есть у него длинная борода, завитая и надушенная?

– Госпожа, я не заметила у них бород, – сказала служанка. – И не знаю их имен.