Змей в Эссексе

Услышав имя доктора, Марта фыркнула и толкнула дверь:

— Поднимайтесь к нам и поздоровайтесь с Фрэнсисом. Он вас вспомнит и не будет против.

* * *

Люк пришел поздно: пытался смастерить из папье-маше модель позвоночника. Друзья его в утыканной перьями одежде сидели на вытертом ковре, Марта у окна листала журнал и смотрела, как Фрэнсис молча продевал чаячьи и вороньи перья в пальто Спенсера, так что тот становился похож на ангела, обескураженного своим падением. Кора отделалась сравнительно легко: сзади из платья у нее торчали павлиньи перья, а плечи усеяло содержимое подушки. Прихода Чертенка никто не заметил, так что тот вышел и вошел снова, громко хлопнув дверью.

— Что здесь творится? Я попал в сумасшедший дом? Где тогда мои крылья? Или я обречен слоняться по земле? Кора, я принес вам книги. Спенсер, налей мне выпить. В чем у тебя пальто?

Кора вскрикнула от удовольствия, вскочила, взяла вновь прибывшего за плечи и расцеловала в обе щеки:

— Наконец-то вы пришли! Ба, да вы подросли на целых полдюйма, — ах нет, простите, я не хотела вас обидеть. Между прочим, вы опоздали! Фрэнки, поздоровайся с Люком — как видите, у Фрэнсиса новое увлечение, ну а нам остается только терпеть, — помнишь его?

Мальчик не поднял глаз, но почуял, что вокруг происходит что-то, на что он согласия не давал, и принялся молча собирать с ковра перья, пересчитывая их в обратном порядке: «Триста семьдесят шесть, триста семьдесят пять, триста семьдесят четыре…»

— Ну вот, игра окончена, — расстроилась Кора, — хотя он будет сидеть тихо, пока не досчитает до единицы…

— Вы отвратительно выглядите, — заметил Люк, мечтая прикоснуться к каждой веснушке на Корином лбу. — Неужели в этой дыре вы совсем перестали причесываться? У вас руки грязные. И что это за платье?

— Мне больше не нужно казаться красивой, — парировала Кора. — И я счастлива как никогда. Не помню, когда в последний раз смотрелась в зеркало…

— Вчера, — перебила Марта. — Любовалась на свой нос. Добрый вечер, доктор Гаррет.

Это было сказано таким ледяным тоном, что Люка пробрала дрожь, и он наверняка съязвил бы что-нибудь в ответ, но тут появился хозяин гостиницы и, великодушно не замечая разбросанные по всей комнате перья и бубнившего мальчишку, поставил на буфет поднос с пивом. За подносом последовали тарелка с сыром и холодной говядиной в тонких прожилках жира, и белый плетеный хлеб, и кусок бледно-желтого масла, посыпанный солью, и, наконец, пропитанный бренди вишневый пирог. С такими яствами на столе злиться было совершенно невозможно, так что Люк одарил Марту самой любезной улыбкой, на которую только был способен, и бросил ей зеленое яблоко.

Спенсер сидел рядом с Мартой у окна и смотрел на прохожих.

— Вы обещали мне об этом рассказать, — напомнил он и взял у нее журнал. — Можно взглянуть, что вы читаете?

Он пролистал брошюру, в которой приводились ошеломляющие данные статистики, свидетельствовавшие о том, что Лондон перенаселен и снос ветхих домов грозит катастрофой.

Марта, успевшая выпить вина, ненадолго смягчилась. Обычно Спенсер вызывал у нее смутное отвращение, которое ей с трудом удавалось подавить. Безусловно, он добр, благороден и, в отличие от остальных гостей, старается поладить с Фрэнсисом (чего стоят хотя бы шахматные партии, завершавшиеся молниеносным поражением старшего игрока!). Марту восхищали его старания обуздать Чертенка, и самое главное — с Корой Спенсер держался любезно и дружелюбно, при этом ни разу не сделав попытки узнать ее ближе. Но богатство и родовитость окутывали его, словно меховая шуба, и, судя даже по той малости, которую Марта знала о его материальном положении (денег у Спенсера девать некуда, так что он мог позволить себе заниматься медициной исключительно для души, в то время как на долю женщин оставалось лишь подавать больным судно и бульон), он принадлежал к числу тех, кого она всю жизнь считала врагами.