Змей в Эссексе

Читальный зал

Британского музея

29 апреля

Уважаемая миссис Сиборн,

Как видите, пишу Вам из читального зала Британского музея. Благодаря воротничку меня пустили без возражений, хотя, признаться, библиотекарь оглядел меня с головы до ног, поскольку под ногтями у меня была грязь: я сажал бобы. Пришел я сюда за материалами для проповеди о пришествии Христа, о чем сказано в двадцать втором псалме, а вместо этого решил разобраться, что же мы все-таки с Вами вчера видели.

Как Вы помните, мы (едва обрели дар речи) единодушно сошлись на том, что явившееся нам видение — никакой не «Летучий голландец» и вообще не призрак. Вы предположили, что это мираж сродни тем, что бывают в пустыне и обманывают умирающих путников обещанием утолить жажду. Что ж, Вы были недалеки от истины. Готовы выслушать урок?

Я убежден, что мы с Вами видели фата-моргану — иллюзию, названную в честь феи Морганы, которая околдовывала и губила моряков, рисуя в воздухе над морем ледяные замки. Вы не поверите, сколько здесь книг об этом! Я переписал для Вас фрагмент из дневников Дороти Вульфенден (прошу прощения за почерк!).

1 апреля 1864 г., Калабрия: Проснувшись рано, я стояла у окна и видела необычное явление; если бы мне рассказал о нем кто-то другой, никогда бы в это не поверила. Погода стояла ясная, и я увидела на горизонте над Мессинским проливом дымку, в которой мерцал город. Перед глазами моими выстроился огромный собор с башнями и арками, выросла роща кипарисов, которые дружно склонились, словно от сильного ветра, и на мгновение показалась высокая блестящая башня со множеством длинных бойниц. Потом видение как будто скрыла пелена, и оно испарилось, город исчез. Я в изумлении побежала рассказать обо всем моим спутникам: они спали и ничего не видели. Полагаю, это была печально известная фата-моргана, что обрекает людей на верную гибель.

Но фее мало кораблей и городов: после битвы при Ватерлоо жители Вервье видели в небе целые армии. Древние скандинавы называли такие миражи «хиллингар», им мерещились скалы на равнинах.

В общем, видению нашлось вполне прозаическое объяснение, хотя, признаться, ничуть не менее дивное, чем если бы сама фея Моргана последовала за нами на солончаки. Насколько я понял, иллюзия возникает из-за того, что слои теплого и холодного воздуха образуют нечто вроде преломляющей линзы. Видимый наблюдателю свет искривляется таким образом, что в поле зрения объекты, находящиеся поблизости от линии горизонта, отражаются намного выше своего истинного местоположения (воображаю, как Вы сейчас записываете в блокнот. Угадал? Надеюсь, что так!). Слои теплого и холодного воздуха смещаются, а с ними и линзы. Вы же видели, как и я, что корабль словно плыл над собственным отражением? Объекты не только смещаются: изображение повторяется с искажениями, так что любой пустяк множится до бесконечности, — вот вам и кирпичи, из которых выстраиваются целые города!

Так что пока мы с Вами в изумлении смотрели на баркас, где-то там, за горизонтом, Бэнкс шел с грузом пшеницы в Клэктон.

Я знаю за собой склонность проповедовать и все ж не могу удержаться. Чувства нас обманули: мы с минуту стояли в ошеломлении, словно наши тела сговорились против разума. Я всю ночь не мог уснуть, и не потому что меня преследовал призрак корабля, но потому что понял: глазам верить нельзя — или, по крайней мере, нельзя верить тому, как мозг толкует то, что видят глаза. Утром по дороге на станцию я заметил на земле умирающую птицу; она так отчаянно билась на тропинке, что меня затошнило. Потом я понял, что это всего лишь кучка мокрых листьев, которые треплет ветер, но тошнота прошла не сразу. И вот о чем я подумал: если тело мое откликнулось так же, как если бы я увидел птицу, можно ли считать это обманом чувств, даже если оказалось, что на дороге лежала листва?

Мысли мои крутились вокруг миража и в конце концов, как обычно, вернулись к змею. Я вдруг понял, что, быть может, он являлся нам в разных обличьях, а правда не одна, правд много, и невозможно их ни подтвердить, ни опровергнуть. Как бы мне хотелось, чтобы в одно прекрасное утро Вы нашли на пляже его тушу, сфотографировали, снабдили снимки примечаниями и передали в музей! Тогда бы мы могли хоть в чем-то быть уверенными.

И все же мне приятно вспоминать, как мы с Вами стояли на берегу. Ловлю себя на нехристианском чувстве: как хорошо, что обманулся не я один, а мы оба.

С уважением,

Уильям Рэнсом.