Змей в саду Ватикана

Он почувствовал некие колебания, как будто бы небеса потихоньку давали ему добрый знак… Он знал, что здесь главное – не спугнуть удачу, которая именно сейчас могла повернуться к нему своим доброжелательным ликом.

Возникло молчание, но он его не нарушал. Не вовремя вставленная реплика могла спугнуть женщину, и она ушла бы в себя, не оставив ему никакого шанса. Нужно было аккуратно подсекать ее и вести, как рыбу, попавшуюся на удочку. Эти секунды, казалось, длились вечность.

– Ну хорошо… – услышал он наконец, – вечер у меня внезапно оказался свободным. Тогда вечером. У фонтана Треви. Недалеко от улочки Кондотти.

Он знал эту улочку с бутиками и ресторанчиками и понимал, почему Мария назначила ему свидание там, – она хотела побывать на Испанской лестнице, которая была рядом, и подчеркнуть свою принадлежность к Италии. Хотя Мария была наполовину шведкой. Мама ее была итальянкой, а отец – шведом. Брак продержался недолго, некоторое время Мария жила с папой. Затем мать забрала ее, и девочка оказалась в Италии. Повзрослев, Мария подалась в журналистику и там весьма преуспела – она любила свою работу. Ее часто посылали в командировки. В одной из них, когда она была в Швейцарии, они с Данилой и познакомились. Между ними возник легкий роман. После они время от времени пересекались в разных странах, чаще всего в Италии. Марии было двадцать девять лет. От матери она унаследовала темные кудрявые волосы и карие глаза. От отца – белую кожу. И спокойный темперамент. Смешение двух кровей – было налицо.

Еще издали он увидел Марию, которая стояла на нижних ступеньках Испанской лестницы и махала ему рукой.

– Привет! – Она чмокнула его в щеку. – Мой русский медвежонок. – Слова «русский медвежонок» она выговорила по-русски. Медленно и старательно.

– «Русские медведи» – это уже в прошлом. Наследие холодной войны. Медведи, балалайка, водка… Ты отстала от жизни. А ведь как журналистка должна быть на передовой…

Мария сложила руки в шутливом жесте.

– Я исправлюсь. Честное слово. – При этом «честное слово» она тоже сказала по-русски. И захохотала.

Данила невольно залюбовался ею. Посмотреть на Марию всегда было приятно. От нее исходили здоровье, жизнелюбие и радость. Ладная фигурка. Высокая грудь…

– Как твои дела?

– По-старому. Одинокий медведь, дрейфующий на льдине.

– Не прибедняйся. Выглядишь ты неплохо. Я бы даже сказала, хорошо. Ну что? Пробежимся вверх по лестнице и обратно? Люблю свой город и ничего с этим поделать не могу. Сердце радуется, что я – итальянка.

– Папочку оставила?

Мария скривила губы:

– Папочку помню. Кстати, он сейчас женат уже третьим браком. И у него недавно родилась двойня. Но папочка звонит мне и частенько просит денег.

– А ты?

– Как правило – даю. Но выговариваю и призываю найти нормальную работу. Потому что я не всегда смогу ему помогать.

– Молодец! – Они пошли вверх по лестнице, освещенные мягким розово-золотистым светом – теплым до невозможности.

– Сфоткай меня на мой телефон, – попросила она, когда они добрались до самого верха.

Данила посмотрел в объектив. Мария стояла, освещенная угасающими солнцем – красивая, с распущенными волосами. Он присел, выбирая лучших ракурс. И тут наверху справа увидел человека, который внезапно отвернулся. Странная реакция. Данила невольно нахмурился. Что это?

Он щелкнул Марию и вернул ей телефон.

– Бери! Красотка же!

– Знаю… Думаешь, ты первый это говоришь.

– Точно не первый. И конечно – не последний.

Она снова рассмеялась. Невольно Данила почувствовал, как тревоги последних дней немного рассеиваются. Правда, ему не понравился тот человек, не захотевший попасть в объектив… Внезапно в голову пришла одна мысль.

– Слушай, ты не можешь мне переслать эту фотографию? – попросил он.

– Нет проблем.

Она отправила ему фото. Данила решил, что потом увеличит и внимательно рассмотрит фотографию.

– Куда теперь пойдем?

– Ты, кажется, говорила, что итальянка. Ну так тебе и вести нас в какой-нибудь тихий ресторанчик.

– Тихих тут не бывает. Но хорошую кухню мы выберем. Это я тебе обещаю.

Мария сделала заказ. Она выбрала пасту с грибами и сыром, салат с морепродуктами, белое вино, десерт. У нее и аппетит был как у итальянки – простой и естественный. Данила вздохнул. В отличие от своей собеседницы он аппетит потерял.

– Ты какой-то притихший. Проблемы?

– Что ты! – живо откликнулся Данила. Он знал, как болезненно иностранцы реагируют на само слово «проблема», старательно открещиваясь от всего, что связано с чужими трудностями.

– Я рада. Как работа?

– Понемногу, – уклончиво сказал Данила, помня, что для Марии он – сотрудник одного трастового фонда. – Как твоя работа?

Она тряхнула светлыми волосами. Потом заправила прядь за правое ухо.

– По-разному. Командировки сократились. Жаль, я так люблю ездить… меня это вдохновляет.

– Понимаю… сократился объем работы?

Она провела пальцем по скатерти.

– Не совсем. Просто командировки убрали из-за этой напасти.

– «Короны»?

– Да.

– Ну это понятно.

– Однако сократились они еще раньше. Как давно мы с тобой не виделись?

– Не помню.

Во взгляде, который Мария бросила на него, была легкая укоризна.

– Год.