Змея

Понятия не имею, сколько прошло времени с тех пор, как я сбежала, но я все еще в опасности. Пора переходить ко второй части моего плана.

Пора прятаться.

24

Хижина Эстер встречает меня холодом запустения. Ничто не изменилось с тех пор, как я была тут в последний раз, если не считать одной важнейшей детали: моего понимания того, что с ней произошло. Она уловила опасность, исходившую от Гая, и спряталась. Теперь я знаю, на что он способен, на что он пойдет, чтобы украсть мою силу, и собираюсь сделать то же самое.

Наконец-то до меня доходит то, что я должна была понять давным-давно. Эстер не бросила меня, точно так же, как я не бросила своих друзей. Она посылала мне сны, пытаясь показать свое нынешнее местонахождение, – не для того, чтобы я ее нашла, но советуя скрыться. Но еще важнее то, что я осознала и кое-что другое. То, почему эта лужайка кажется настолько лишенной волшебства. Эстер наложила на нее чары, чтобы спрятать от посторонних глаз. От глаз Гая. А это значит, что пока я здесь в безопасности.

Мне нужно написать послание Бронну. Он последний, кого мне следует просить о помощи, но единственный, кого я могу попросить. Настало время довериться ему полностью.

Нет ни перьев, ни чернил. Я заглядываю во все уголки, так ничего и не найдя, осматриваю другие хижины. Удача улыбается мне, когда я обнаруживаю старую книжку, из которой вырываю лист, но вот с чернилами придется что-нибудь придумать.

У меня нет ни ножа, ни какого-либо иного оружия, поэтому я нахожу палку и затачиваю один ее конец камнем. Проткнув себе палец деревянным острием, смотрю, как на коже распускается алый цветок крови. И начинаю писать.

Пишу коротко, сжато. Собственный план, начертанный кровью, заставляет меня задуматься, уж не сошла ли я с ума. Это чистое безумие. Но других вариантов у меня нет. Я снова выдавливаю кровь и продолжаю писать, перечисляя то, что хочу от Бронна. Еще я хочу сказать, что скучаю по нему, остро переживаю его отсутствие, но не решаюсь. На бумаге для этого больше не осталось места.

Я лежу под звездами. Я слишком утомлена, чтобы спать, и вместо этого прислушиваюсь к тому, как внутри меня происходят приливы и отливы волшебства. Оно знает, что я собираюсь сделать, и оно согласно. Я просто должна продержаться подольше, чтобы увидеть воплощение задуманного.

Никто не появляется. Никто меня не находит, не тревожит, я спрятана на этой лужайке, как это и задумывалось Эстер. Где бы она сейчас ни была, надеюсь, она в безопасности.

К утру то, что я так стремилась увидеть, возникает вдали. Поначалу это всего лишь черная клякса на предгрозовом небе, но через считанные минуты морской гриф уже снижается, пробуждая меня от сна наяву.

Коготок пикирует мне на плечо, с нескрываемой любовью поклевывает мне ухо, и я еле останавливаю себя, чтобы не задушить птицу в объятиях. Никогда еще я так не радовалась ему.

– Хорошая птичка, – говорю я, благодарная за его скорое появление. – Окажи мне услугу, дружище. Можешь отнести это Бронну? – И я показываю ему свернутый трубкой окровавленный листок бумаги.

В ответ огромный гриф пронзительно кричит, а я глажу его крылья уколотым пальцем.

– Он в порядке?

Птица с пониманием наклоняет головку, и я вижу, как в ее мудрых глазах сверкает сочувствие.

– Получше меня, наверное? – смеюсь я. – Это нетрудно. Передай это только ему и больше никому. И, Коготок, присмотри за ним для меня.

Коготок издает тихий клекот и, пока я прилаживаю свиток к его лапке, тычется клювом в мое лицо. Теперь, когда он тут, я не хочу с ним расставаться. Он – отрадная часть той жизни, которую мне жаль терять. Но другого пути вперед нет.

– Удачного полета. Быстрого полета, – шепчу я Коготку на ушко.

И одним могучим взмахом крыльев огромная птица устремляется ввысь, на Восток.

Теперь мне остается только ждать. И готовиться.

Проходят дни и ночи, а я тем временем отдыхаю телом и оттачиваю свой план. Я знаю, что должно быть сделано, но все зависит от Бронна и от того, готов ли он пойти на то, о чем я прошу.

Искореженные пальцы на руках и на ногах начинают заживать. Я думаю об Олвин и моих друзьях Хранителях. Ненавидят ли они меня за те преступления, которые, как им сказали, я совершила? В безопасности ли они? Отважится ли Гай показать свое истинное лицо или будет притворяться дальше? Опасения за них угрожают раскрыть меня, но тревоги – дело пустое. Они могут постоять за себя, да и я сейчас ничего не в состоянии для них сделать.

Я пью дождевую воду из листьев и жую жесткие стебли подорожника, растущего в песке. Этого немного, однако при наличии во мне остатков яда смертельной гадюки – достаточно.

В конце концов я решаю, что пришло время покинуть убежище лужайки. Если Бронн взял курс на Запад сразу, как только получил мою весточку, скоро он будет здесь. Я хочу сразу встретить его.

Путешествие до побережья сопряжено с болью, тело, которым давно не пользовались, не слушается, переломанные кости срастаются неправильно. И я боюсь. Я безоружна, не могу себя защитить. Я уязвима, и это пугает.