Змея Давида (СИ)

Ненависть читалась в каждом их взгляде, только у Флитвика она была приправлена ледяной вежливостью, у Слагхорна – страхом, у Помфри, Спраут и остальных профессоров – отвращением. И только у МакГонагалл взгляд выражал беспримесную, неприкрытую ненависть, готовую выплеснуться в действия при удобном случае. И ранило это куда сильнее, чем ему самому вначале казалось. Ранило и вызывало горечь.

Хотя в какой-то момент ему начало казаться, что Помона Спраут поменяла к нему свое отношение, во всяком случае, из ее взгляда исчезло отвращение, и теперь она поглядывала на него со странным вниманием в те минуты, когда ей казалось, что он этого не видит. Случилось это после трагического случая в октябре, перед самым Хэллоуином, когда в туалете Плаксы Миртл нашли повесившейся одну из студенток ее факультета.

Девушка была полукровкой, а Амикусу Кэрроу власть, предоставленная ему Волдемортом, похоже, совсем вскружила голову, раз он вообразил, что раз чистокровных трогать нельзя, то уж полукровки точно созданы для ублажения его фантазий. Пару раз он наказал ее за какое-то пустяковое нарушение новых порядков «по свойски», то есть парочкой аккуратных «круциатусов», но на это никто толком не обратил внимания: она не первая и, судя по всему, не последняя, кто это отведал. В третий раз Кэрроу назначил студентке отработку, во время которой изнасиловал ее, после чего та и повесилась.

Узнав, что послужило причиной суицида, Снейп готов был убить Кэрроу голыми руками. Он с трудом удержался от того, чтобы довести его «круциатусами» до сумасшествия, но вовремя заставил себя остановиться – убей он назначенного самим Темным Лордом преподавателя и гнев повелителя обрушится на него самого. В лучшем случае тот отстранит его от должности, а это означало оставить школу на растерзание Кэрроу, тем более что Эйвери и Беллатрикс горели желанием самим посидеть в директорском кресле. При таком раскладе школа рисковала превратиться в филиал Аушвица. Вытолкав еще не закончившего стонать Кэрроу за двери своего кабинета (темное бешенство, охватившее его, было настолько сильным, что его не смутило даже присутствие на портрете Дамблдора, хотя, судя по его молчанию, тот был бы не сильно против таких методов), Снейп решил сыграть на опережение и самому обратиться к Лорду с жалобой на зарвавшегося преподавателя. Рискуя попасть под горячую палочку Повелителя за незапланированный визит, Снейп явился к Волдеморту и в красках расписал ему то, как Кэрроу считает Хогвартс своей вотчиной, а студентов – своими рабами и без зазрения совести готов принести в жертву своей похоти драгоценную волшебную кровь.

В тот день звезды были на стороне Снейпа, и дело кончилось тем, что Кэрроу заработал головомойку от Лорда, приправленную дополнительной порцией «Круцио», а Снейп удостоился похвалы за то, что так заботится о сохранении будущих кадров для его армии. С тех пор Кэрроу с сестрицей немного присмирели и действовали по принципу «мучить, но не калечить». И не доводить до самоубийств. К сожалению, большего Снейп сделать не мог и не имел права – слишком ревностное заступничество за студентов, особенно за гриффиндорцев, постоянно лезущих на рожон, могло выйти боком ему самому и поставить под удар его дело. Оставалось лишь с брезгливой-равнодушной миной проходить мимо очередного студента, на лице и теле которого виднелись следы недавнего «близкого» общения с семейкой Кэрроу или их лучших учеников Гойла и Крэбба, и регулярно поставлять в Больничное крыло зелье собственного изобретения от последствий Круциатуса.

Сказать, что МакГонагалл была взвинчена, значило выразиться слишком мягко. Она была на грани истерики, лицо белее бумаги, сжатые в ниточку губы дрожат, пальцы, стиснутые до побелевших суставов, комкают воротник мантии. В кабинет Снейпа она не вошла, а влетела.