Змейка и крылья ночи

Тело оцепенело, застыло от невыносимой близости к нему. Он обхватил меня, крепко прижав к груди. Я слышала стук его сердца – медленнее человеческого. Мы были так близко, что его тепло окутало меня со всех сторон.

Мой пульс пустился вскачь, дыхание сбилось.

Краем глаза я увидела, как Райн покосился на меня – почувствовал, что быстрее забилось мое сердце?

Его лицо смягчилось.

– Орайя, тебе ничего не грозит, – прошептал он мне на ухо. – Просто держись крепче.

«Тебе ничего не грозит», – сказала я себе.

У нас не было времени переживать. А главное, времени не было у Мише.

Я крепче ухватилась за шею Райна, разом зачеркнув десяток лет тренировок и препоручая себя целиком его доброй воле.

Словно все поняв – словно почувствовав мой страх, – Райн, ничего не говоря, большим пальцем обвел кружок у меня на спине, одним нежным движением.

Меня это испугало. Тем, что успокоило. Я думала, больше никогда не почувствую, что прикосновение может быть приятным.

– Готова? – спросил он.

Я кивнула, уткнувшись в него, и собралась с духом.

Вокруг нас засвистел воздух. Я выглянула из-за плеча Райна и увидела, как разворачивается сплошная стена мрака – чернильно-черные блестящие перья, вблизи еще более великолепные, с таким количеством оттенков пурпурного, синего и красного, как у живого ночного неба.

Душа ушла в пятки; земля осталась внизу. Волосы сдуло назад. Теплый ветер обжег мне щеки, хлестнул с такой яростью, что пришлось опять спрятаться лицом Райну в плечо, пока мы поднимались.

Мы взмыли в направлении горящего дворца. Райн летел быстро. Как только мы выровнялись, я рискнула покрутить головой. Смотреть вниз было ошибкой – от вида зданий Сивринажа размером не больше игрушечных кубиков меня затошнило. Но вверх… Матерь, как же великолепно было ночное небо! Какая свобода! В других обстоятельствах я бы захотела остаться здесь навсегда. Винсент летал редко, и сейчас мне было этого не понять. Как можно отказаться от такого? Зачем вообще делать что-то еще, когда можно быть здесь?

Потом я посмотрела вперед, и когда увидела Лунный дворец, восхищение съежилось, превратившись в ужас.

Упал целиком один шпиль, и его каменные остатки теперь напоминали зазубренные горные вершины. Обломки частично разрушили центральный купол. В зияющей ране горел сине-белый свет, просвечивая наружу через разбитые стекла. С такой высоты люди выглядели маленькими точками, но видно было, как они скопились у входов и чем-то заняты. Холодное пламя распространялось, поглотив уже половину первого этажа и уничтожая окружавшие дворец парки. Городской квартал, расположенный вблизи Лунного дворца, был разбит, целые здания обращены в булыжник.

Это было нападение. Тщательно спланированное нападение.

Проведено оно было с помощью магии ночерожденных. Сине-белый цвет не оставлял сомнений. Ночной огонь был даром, принадлежащим только Дому Ночи; ни кроверожденные, ни тенерожденные никогда им не пользовались.

У меня зашевелились волосы на затылке.

Ришане! Наверняка. Винсент был в последнее время так встревожен – явно обеспокоен вопросами, которыми не хотел со мной делиться. Я знала, что напряжение между двумя кланами ночерожденных грозило вылиться во взрыв. Винсент удерживал власть две сотни лет. Немалый срок для одного рода. И не в первый раз ришане предприняли яростную попытку мятежа.

Я так плотно прижималась к груди Райна, что, несмотря на несущийся вокруг воздух, почувствовала, как он содрогнулся.

– Наша башня стоит, – сказала я.

Из-за громкого завывания ветра мне пришлось прокричать слова в самое ухо Райна, коснувшись его губами. Я была так потрясена увиденным, что почти не обратила на это внимания… почти.

Кажется, я его не успокоила. Да, в общем, и себя тоже. Башня стояла, но ее поглотил Ночной огонь. Долго она не продержится.

Райн проскользнул в наши апартаменты через окно, так и оставшееся разбитым, – прорвал ткань, которую Мише натянула, чтобы скрыть отсутствие рамы. И мы тотчас заслонили лица руками. Райн опустил меня, и я с трудом оперлась на ноги. Глаза превратились в щелки, чтобы защититься от слепящего белого света.

Ночной огонь. Повсюду!

Ночной огонь не столько давал жар, сколько иссушал плоть изнутри. Он был не горячий, как языки обычного пламени, но и не холодный. Он просто пожирал – быстрее и беспощаднее, чем обычный. Людей, попавших в Ночной огонь, часто находили в виде кучки идеально чистых костей. Один из высших военачальников Винсента потерял в Ночном огне руку, и теперь из почерневшей культи торчала кость, сверкающая и отполированная.

Огонь захватил апартаменты. Белые языки пламени впитали цвет с полов, стен, гардин. От дыма жгло легкие, как будто каждый слой клеток испускал предсмертный вопль.