Змеиное море

Сегодня они выйдут в город, а это означало, что придется разговаривать со странными земными созданиями. Лун вспомнил, что на нем все еще надеты дары консорта – пояс, нож и золотой браслет. Они были почти незаметны, а браслет обычно скрывался под рукавом его рубахи, но рисковать все же не стоило. Земные создания, побывавшие в колонии, могли узнать творение рук арборов. Лун снял с себя все и спрятал вещи в удачно расположенном углублении в стене.

Он вышел на террасу и забрался на невысокую балюстраду. Пальцы его ног выступили за край, повиснув над пропастью, и Лун снова посмотрел на город. Туман лежал на небольших домах, подобно толстому одеялу, и окутывал башню, скрывая из виду все улицы и переулки. Оттуда доносились приглушенные звуки; впрочем, прислушиваться было почти не к чему: где-то вдалеке, со стороны порта, раздавались стук, грохот и выкрики разносчика еды. Все признаки движения или жизни были скрыты туманом.

Лун решил рискнуть. Он перевоплотился и спрыгнул с балюстрады, сильными взмахами крыльев поднимаясь все выше, пока не смог поймать воздушный поток.

Он вылетел за границы тумана, липшего к очертаниям гигантского острова-чудовища и растворявшегося над морскими просторами. Заложив долгий крюк вдоль береговой линии, он проверил, не изменилось ли чего. Ни один корабль пока еще не отправился в путь, но Лун разглядел три силуэта, плывшие к гавани: то были водные странники, целеустремленно рассекавшие волны. Лун не хотел приближаться и был почти уверен, что Нобента среди них нет. Даже если Нобент и был настолько глуп, чтобы снова отправиться сюда, ему бы понадобилось гораздо больше суток, чтобы проделать такой путь.

Лун отвернулся и направился к противоположному от гавани берегу. Оказавшись там, он полетел к длинному рифу, образованному хвостом, и снизился, чтобы пролететь над водой. Лун осторожно поглядывал на волны – он не забыл, насколько огромными были водившиеся здесь хищники, хотя и надеялся, что чудовище отпугивало их. Возможно, оно даже привлекало каких-нибудь рыб-прилипал, чем крупнее, тем лучше.

Лун нашел нескольких больших и серых, в длину около четырех шагов. Они плавали у поверхности рядом с хвостом, собравшись в месте, куда, судя по обломкам на волнах, островитяне сбрасывали свой мусор. Лун схватил одну, вытащил из воды и полетел с ней обратно в башню.

Когда он уронил рыбину на террасу, Утес сел, удивленно закряхтев. Лун сказал:

– Эта твоя, – и полетел обратно, чтобы поймать еще одну для себя. Небо светлело, солнце уже всходило, и, несмотря на туман, скоро летать над городом стало бы слишком рискованно.

К тому времени когда Лун вернулся со второй рыбой, Утеса в башне уже не было. Как и первой рыбы. Видимо, праотец перевоплотился, чтобы поесть, потому что от нее не осталось ровным счетом ничего, кроме мокрого места на полу и нескольких отвалившихся чешуек. Лун съел свою рыбину, оставив кости, чешую и острые плавники хвоста. Его желудок был не таким крепким, как у Утеса.

Он спустился на пятый этаж и смыл кишки с когтей водой из бака, затем остановился и прислушался. Вдалеке слышались голоса, в том числе и голос Утеса. «Ну конечно», – подумал Лун, наполовину с усмешкой, наполовину с горечью. Лун всегда подходил к незнакомым земным обитателям с осторожностью, при возможности несколько дней наблюдал за ними и лишь затем решался приблизиться. Утес же просто входил к ним в лагеря и садился у костра. Покачав головой, Лун вылез из окна.

У подножья башни он принял земной облик и пошел на голоса, пробираясь по лабиринту проулков. Утес нашелся в небольшом дворе, где он сидел на мостовой с тремя земными обитателями. Кто-то из троицы принес металлическую жаровню, и, судя по запаху, в ней горело топливо из рыбьего жира, если, конечно, запах не исходил от глиняного горшка, стоявшего на жаровне. Двое из земных обитателей были невысокими, чешуйчато-серыми, а третий был больше, оранжево-золотистого цвета, хотя в его волосах и бороде виднелась седина. Все трое были одеты в серую и коричневую одежду, рваную и изношенную. Когда Лун вошел во двор, земные обитатели испуганно подняли головы. Утес, очевидно, не сказал им, что привел с собой друга. Не обращая внимания на их пристальные взгляды, Лун подошел к Утесу и сел рядом с ним. Утес кивком указал на золотокожего мужчину, а затем на двух серых земных женщин.

– Это Энад, Тери и Рит. А это Лун.

Энад приподнял брови и, глядя на Утеса, спросил:

– Так откуда, говоришь, вы прибыли? – Он тоже говорил на кедайском, с заметным акцентом.

Утес, соскребавший чай в дымящуюся миску, не посмотрел на него.

– Я не говорил.

– Мы приплыли на том торговом корабле, – сказал Лун. Любой корабль любого размера, стоявший в гавани, был торговым, а больших подробностей Лун давать не собирался. Странствуя по Трем Мирам, он получил большой опыт в том, как делать вид, будто ты готов отвечать на вопросы, при этом не отвечая на них.

Энад кивнул, с любопытством переводя взгляд с Луна на Утеса и обратно.