Змеиное море

Помещение было большим, с высоким потолком. На полу валялись сломанная мебель, обрывки разодранной ткани и гнилой мусор. Было слишком темно, и Лун не мог разглядеть резьбу на колоннах и стенах. Он осмотрелся и обнаружил, что планировка башни довольно проста – на каждом этаже большие комнаты окружали центральную лестницу. Лун обошел каждый этаж, чтобы убедиться, что здесь больше никто не живет. Повсюду он натыкался на странные вмятины в полу, они были небольшими и круглыми, и их было очень много. Лун не понимал, для чего они нужны – разве что сбивать с ног неосторожных, – пока не увидел в одной из вмятин ржавые обломки металлического крепежа. «Интересно», – подумал он, щелкнув когтем по металлу. Должно быть, они предназначались для крепления мебели и всего, что могло упасть, когда гигантское чудовище приходило в движение.

Еще на пятом этаже находилась большая керамическая цистерна, наполнявшаяся из трубы, которая проходила через стену и, вероятно, поднималась к воронке на крыше. Лун приподнял крышку и осторожно принюхался. Вода пахла затхло, но в ней, похоже, никто не умер.

Взбираясь по лестнице, Лун гадал, действительно ли население города столь огромно, как казалось на первый взгляд. Могли ли пустые улочки и редкий свет в окнах означать не то, что жители спали, а то, что многие из них давно ушли. В гавани стояло множество кораблей, там даже было тесно, но, учитывая, что здесь не было места для пашен или выпаса скота, город наверняка получал все продовольствие благодаря торговле и рыболовству.

Он нашел Утеса на верхнем этаже, в большой комнате. Здесь не было двух стен, и комната выходила на свежий воздух и в ночь. С той стороны крышу поддерживали колонны в виде земных женщин, и терраса с высокой балюстрадой огибала всю башню. Дожди и ветра смыли и смели все обломки вниз по лестнице или разметали их по углам, так что растрескавшаяся плитка на полу была почти чистой.

Утес в земном облике сидел на полу, копаясь в своем старом потрепанном походном мешке. Лун тоже принял земной облик и сел рядом с ним, подавляя желание зевнуть. Утес вытащил красный фрукт и предложил его Луну. Лун покачал головой. Его еще подташнивало после столкновения с барьером, и он не думал, что сладкий фрукт ему поможет.

Завтра им придется найти пищу и придумать, как пробраться в башню магистра. У них было с собой несколько солнечных камней из браслета консорта, который принадлежал Утесу, – тот взял его с собой, чтобы надеть в Изумрудных Сумерках. Надевать браслет Утес отказался, но вот продать его, похоже, был вполне не прочь.

Лун посмотрел на темное небо, прочерченное полосами тумана. «Как же нам пробраться в башню?» – хотел спросить он, но вместо этого сказал:

– Если мы не сможем вернуть семя, то куда отправимся?

Утес задумчиво посмотрел на красный фрукт, а затем убрал его в походный мешок.

– Мы отправимся искать новую колонию.

– Это я знаю. – Лун провел рукой по волосам и напомнил себе, что ссориться с Утесом не стоит. Усталость, нетерпение и растущее отчаяние были не лучшими помощниками в этом разговоре. – Почка сказала, что если мы займем другую покинутую колонию, то на нас могут напасть другие дворы.

– Почка права. – Утес вытащил одеяло. – Они могут обвинить нас в том, что мы украли их территорию, напасть на нас за это и выгнать из Пределов.

Луну это показалось до боли знакомым.

– И они правда так поступят?

– Да. Изумрудные Сумерки знают, в каком мы положении. А раз они знают, то до конца цикла об этом будут знать все дворы в Пределах. Некоторые из них наверняка решат, что не желают, чтобы бездомный, проклятый Сквернами полумертвый двор бродил по окрестностям и занимал территории, которые ему не принадлежат.

– Значит, они станут относиться к нам как к одиночкам.

– Да. – Утес расправил одеяло, обошел его, улегся и поморщился, устраиваясь на жестком полу. – Наша колония, наше древо – это не просто дом, где мы живем, это наше наследие, символ нашего рода, и оно дает нам право занять место среди других дворов. – Он похлопал рукой по одеялу. – Ложись спать.

Лун лег рядом с Утесом. Из-за болезненного покалывания в спине и плечах ему было труднее устроиться, чем обычно. Даже когда он лег поудобнее, в его голове кругами забегали разные мысли, и ему понадобилось немало времени, чтобы уснуть.

Лун проснулся незадолго до рассвета. Он лежал на животе, а Утес использовал его спину и плечо как подушку. Утес был тяжелым, но еще и очень теплым, особенно по сравнению с холодным влажным утром. Какое-то время Лун просто лежал. Сон помог ему избавиться от усталости, но не от нетерпения и не от отчаяния.

Лун неохотно перевернул Утеса и поднялся на ноги, чтобы потянуться. В свете дня он увидел, что стены были покрыты кусками краски, отваливающейся и стертой непогодой, – то были старые фрески, выцветшие настолько, что их было уже не разобрать. Лун подошел к большому окну и прислонился к стене рядом с ним, зевая и глядя на клубы белого тумана, ставшего с ночи еще более плотным.