Змеиный князь

И данный мной обет. Лишая плоти,

От преданности смерть не избавляет.

Как только Асгур замолчал, Морквард спросил его:

– Почему ты так хочешь покинуть Египет?

– Каждый шаг в Египте таит для меня опасность, – отвечал Асгур. – Я здесь слишком знаменит. Разве что поэты Мемфиса могут соперничать со мною. Они и в самом деле создают волшебные стихи, обладающие необъяснимой силой воздействия на человеческие сердца, но про них известно, что они одержимы демонами. Остальные же просто завидуют мне и не могут смириться с тем, что мне нет равных в искусстве пения, и желают моей смерти. А ведь у меня даже нет учеников! Кому я передам свое искусство, или оно умрет со мною вместе?

– Обещаю, я найду Маргариту, и мы поможем тебе выехать за пределы Египта. А пока тебе придется ехать с нами, – сказал Мал.

Певец посмотрел на него с благодарностью.

– Бедный Асгур, сколько несчастий выпало на твою долю!? – с едва уловимой насмешкой посочувствовал Хуфтор. – Не виноват ли ты сам в одном из них? Ведь ты так увлечен собою, что, если и пошлет тебе Аллах ученика, ты, как всегда, пройдешь мимо. Скажи, что тебе мешает обучать Гора? Он мог бы стать твоим учеником.

– Я и сам был бы рад обучать его, – сказал Асгур.

Дан обернулся и холодно взглянул на певца.

– Я и сам был бы рад обучать Гора, – повторил Асгур, – но всё дело в том, что он – ученик Дана.

– Так ведь Дан не умеет петь, – простодушно вставил Морквард.

– Речь идет не об искусстве Орфея, Дан учит Гора искусству Ареса, – пояснил Асгур.

– Я был несправедлив к тебе, Асгур. Ты более внимателен, чем я думал, – сказал Хуфтор.

– Пение требует всего тебя. На такую жертву способен не каждый. Но иначе невозможно достигнуть истинных вершин, взобравшись на которые, ты понимаешь, как мало постиг, как бесконечен путь к совершенству.

Оборвав свою речь на полуслове, Асгур схватил эль-ауд и пропел:

Когда на путь вступил вслед отголоскам

Ко мне летящим в темноте ночной,

Еще не знал, что снова откликаюсь

На зов любви – он сам собой возник

Из света звезд, из шепота луны

И пенья птиц, встречающих рассвет.

Любовь пришла ко мне из ниоткуда

И обрела в тебе и плоть и кровь.

Но стоило приблизиться к мечте,

Как тут же обожжен был светом

Ста тысяч солнц, сияющих из глаз.

Застыл твоею страстью ослепленный,

И близость смерти осознал внезапно

Неотвратимой, как сама судьба.

И будто в мрак могильный окунулся.

Мне холодно с тех пор и не могу согреться…

У Мала не осталось сомнений, что Асгур служит своему собственному тщеславию. Он жаждет славы и поклонения, и разубеждать его бесполезно.

Всадники достигли леса высохших деревьев. За ним возвышались величественные горы. Хуфтор пояснил:

– Эти горы – последний из местных миражей. С заходом солнца они исчезнут. Мы находимся у границы владений Лесного воина. Завтра, когда нам придется идти через лес, мы окажемся в его власти. Помните, в обители Лесного воина следует помалкивать!

Путники в тишине приготовили ужин, молча поели и легли спать.

Посреди ночи Мал почувствовал нежное прикосновение к губам, как будто его кто-то поцеловал, и проснулся. Он вышел из шатра и сменил на посту Дана. Стрелок послушно снял кольчугу и отправился спать, а Мал стал прогуливаться вокруг шатра взад-вперед. Он не заметил неподвижно лежащую на песке змею, наступил на нее и тут же почувствовал сильную боль от укуса. Мал вспомнил предупреждение Хуфтора о том, что каждый шаг в ночной пустыне таит смертельную опасность, и в очередной раз был вынужден признать его правоту.

За лесом всадники увидели людей в платьях из грубой шерсти верхом на лошадях. Они с гиканьем неслись навстречу, на скаку обнажая кривые сабли.

– К оружию! – призвал Хуфтор и первым выхватил саблю и дротик.

Мал вынул из ножен клинок и надел на левую руку щит с трехлепестковым тюльпаном. Верн достал два коротких меча. Гор и Дан приготовили к бою луки. Морквард вооружился секирой. Асгур, как и все, обнажил саблю и стал подбадривать себя, читая вполголоса воинственную поэзию. Как только те подъехали на расстояние выстрела, Дан и Гор выпустили каждый по стреле. Дан попал точно в цель, и всадник, сраженный стрелой, повалился на песок. Два следующих выстрела из лука лишили жизни одновременно двух человек. В третий раз лучники выбрали жертвой одного и того же разбойника, и в него вонзились две стрелы.

– Гор успел кое-чему научиться, – подумал Мал.