Змеиный король

– Привет, Лидия. Слушай, я тут написал кое-что. А ты же разбираешься во всяких писательских делах. Я вот подумал: может, ты прочитаешь и скажешь мне, что улучшить?

– Уже? Ведь прошло всего две недели с тех пор, как Г. М. Пеннингтон подкинул тебе мысль стать писателем?

– Три.

– А, точно. Ты как будто помнишь эту дату лучше меня.

Трэвис улыбнулся.

– Насколько хорошо я должна быть знакома с «Кровавыми распрями», чтобы понять, о чем ты написал? – спросила Лидия.

– Тебе вообще ничего не нужно знать. У меня свое.

– Я ведь после встречи с Гэри начала читать его книгу. Гэри классный. Я обязана сделать это ради него и ради тебя. Но мне еще далеко до конца.

Трэвис широко улыбнулся.

– Наконец-то!

Она выставила руку ладонью вперед.

– Да-да, бла-бла-бла, наконец-то. Короче, я, разумеется, прочитаю твой рассказ. Но сразу предупреждаю: я довольно прямолинейна в том, что касается текстов. Если что не так, я тебе скажу. А раз это твоя первая проба, что-то наверняка будет не так.

Трэвис протянул ей стопку бумаги.

– Я привык к критике. Выдержу.

Лидия вспомнила то, что ее папа рассказывал о Трэвисе, и вновь ощутила укол вины. Выдержу, говорит он. Это и даже больше. Она пролистала страницы.

– Ух ты, писал от руки? Кто же так делает? Посмотрите только на этого Шекспира.

– Да я уже несколько недель без ноутбука.

Еще один укол – на сей раз беспокойства.

– У тебя все в порядке? Ну, дома?

– Да, все нормально. – Голос у него был беззаботный, но не очень.

Если он лгал, то сейчас у него получалось лучше, чем тогда, когда он скрывал Амелию.

– Я тебя поняла. Какие у вас с Диллом планы на сегодня?

– Дилл сегодня работает. Я продаю дрова для растопки, – ответил Трэвис.

– Ты серьезно? Ты пишешь рассказы от руки и продаешь дрова? Может, я покажу тебе фонарик, и тогда ты будешь поклоняться мне как божеству?

– Я наконец унаследовал это дело. Ламар, с которым я работаю, занимался этим много лет. Мы собираем остатки древесины в увязки и продаем их как дрова для растопки. Но ему, похоже, надоело. А мне это приносит дополнительный доход, и я могу откладывать понемногу на новый ноутбук и курсы для писателей.

Лилия выглянула в окно и увидела пикап Трэвиса, нагруженный древесиной.

– Пап! – позвала она. – Иди, купи у Трэвиса эти его несчастные дрова.

Доктор Бланкеншип, неслышно ступая в своих тапочках, подошел к двери с бумажником в руках.

– Трэвис! Здравствуй.

– Здравствуйте, доктор Бланкеншип.

– Похоже, ты по-прежнему работаешь на складе?

– Да, сэр. И, скорее всего, продолжу после окончания школы. Последние несколько лет дела у нас идут не очень, так что я один из тех немногих сотрудников, кто остался.

– Тебе нравится это занятие?

– Да, сэр. Люблю запах древесины. К тому же там у меня есть время подумать о своем.

– Делай, что любишь, и тебе не придется работать ни единого дня в жизни, – произнес доктор Бланкеншип.

– Это не я, кстати, попросил Лидию сказать вам, чтобы вы купили у меня дрова, – заметил Трэвис.

– О, я знаю. Если бы ты попросил ее, она бы наверняка отказалась.

Он купил у Трэвиса половину.

Трэвис уехал, а Лидии подумалось, что в последнее время его улыбка, с двумя искусственными передними зубами, стала немного другой: торжествующей – как будто он совершил переправу через бурлящую реку и оказался на другом берегу или выжил в какой-то великой битве. Он весь светился, словно очищенный огнем.

* * *

Через пару часов после того, как уехал Трэвис, у Лидии зажужжал телефон.

«Сижу с толстым конвертом из Нью-Йоркского университета», – написала Далия.

«О боже, открывай скорее».

Несколько минут спустя телефон снова зажужжал. Далия прислала фотографию письма о зачислении в университет.

«ПОЗДРАВЛЯЮ!»

«Я в экстазе. Обязательно скажи, когда получишь свое».

– Мам! – крикнула Лидия. – Сегодня еще не приносили почту?

– Флажок опущен.

Лидия сбежала вниз по лестнице, перепрыгивая через четыре ступеньки зараз, и выскочила на улицу босиком. Промчавшись по ледяной дорожке, распахнула дверцу почтового ящика. Стопка писем. Она так резко просунула руку в ящик, чтобы достать их, что порезалась о край бумаги.

Реклама. Реклама. Письмо для мамы. Еще для мамы. Для папы. Реклама. Реклама. Нью-Йоркский университет.

Буквально последнее письмо в пачке. Она закрыла глаза, задержала дыхание и разорвала конверт. С трудом заставила себя прочитать. Но все-таки прочитала.

Лидия,

Вас приветствует Приемная комиссия Нью-Йоркского университета.

Прежде всего и главным образом – сообщаем вам о вашем зачислении в Нью-Йоркский университет. Мы рады поздравить вас с этим достижением!