Змеиный культ

— Этого всего совершенно не нужно! Мы собираемся работать на «выключенном» сердце. Фиксаторы и стабилизаторы нужны, если операция планируется на работающем сердце. Проблема будет в другом, — задумчиво произнёс Вильгельм, несогласно мотая головой.

— И в чём же? — уточнил Петерсон, чуть приподняв брови.

— Как нам завести сердце? Даже если мы блестяще проведём операцию, что толку если сердце не будет работать? — сосредоточенным голосом произнёс Вильгельм.

— У нас есть контрпульсатор, искусственные водители ритма, есть дефибрилляторы… — снова стал перечислять Петерсон, напряжённо хмуря лоб.

— Этого недостаточно, — прервал его Вильгельм. — Всё это может не помочь.

— Может. А может и помочь! — раздражённо бросил Петерсон. — В этой клинике есть всё! Вы должны выполнить эту операцию! Выполнить уже завтра, доктор Карновский! И на Вашем месте, я бы старался изо всех сил. От исхода этой операции, зависит Ваша судьба.

— Хм. Интересно. Но мне нужны ассистенты, — на удивление спокойно ответил Вильгельм, видимо уже смирившись со своим положением.

— Мы предоставим Вам наших хирургов. Они готовились к этой операции на протяжении многих месяцев, — горделиво ответил Петерсон.

— Многих месяцев, — улыбнувшись, повторил Вильгельм. — Хорошо. Пусть будет так. Я хочу отдохнуть. Могу ли я вернуться в свою палату?

— Конечно! Конечно, можете, доктор Карновский! — добродушным голосом ответил Петерсон.

Глава 25 «Трансплантация»

От обеда он отказался, так как ему совершенно не хотелось есть. Да и как сейчас можно думать о еде? Сейчас, когда он попал в такой переплёт. Угораздило же его угодить в лапы столь жуткой и мистической организации. И не просто организации, а организации, работающей на древнее существо! Ангела, о котором ему доводилось читать лишь в библейских трактатах. Змей-искуситель… Сама мысль об этом существе вызывала трепет и страх. Страх, пробирающий до мурашек, холодком пробегающих через всё тело.

Но больше всего Вильгельма заботила своя дальнейшая судьба. Слова Петерсона не давали ему покоя. Операция, которую ждёт от него «Уроборос» — авантюра чистой воды. Шансы на успех ничтожно малы. И что же будет с не оправдавшим надежд хирургом в случае провала?

Какой уж тут аппетит?! Кусок в глотку не лезет от всех этих мыслей…

Вильгельм провёл в своей палате всё утро, затем день и наконец, весь вечер. С громким хлопком открыв бутылку шампанского, он сделал несколько глотков прямо из бутылки. Шампанское — праздничный напиток. Так отчего же не отметить им этот вечер? Возможно, следующий день будет последним для легендарного кардиохирурга. Возможно, уже завтра Доминион лишится столь талантливого врача.

Суета и больничный шум, доносящийся из коридора, наконец-то, притихли. Наступила ночь. Лишь изредка, скрипя колёсами, рядом с палатой проезжала каталка. Иногда раздавался писк прибывшего на этаж лифта.

Вильгельм отчаянно пытался, но не мог уснуть. Мысли становились всё мрачнее и мрачнее. Почему-то вспомнился человек в чёрных лоскутах с золотой маской на лице. Вспомнились жуткие истории Петерсона про уродливых близнецов. Затем из подсознания всплыл завораживающий пейзаж «Церта-Сити», который Вильгельму довелось увидеть утром. Он никогда раньше не видел город с такой высоты.

Однако к утру ему всё же удалось уснуть. Усталость взяла своё. Вильгельм провалился в сон, словно в омут. Сон тревожный и поверхностный.

Проснулся он от неприятного чувства. Чувства, что за ним кто-то наблюдает.

Открыв глаза, он увидел таинственного гостя. Гость сидел на том же самом стуле, на котором когда-то сидел Петерсон. Гость непростой, немного жутковатый, хотя и весьма миловидный.

Вильгельм вскочил с кровати и с непониманием и страхом принялся рассматривать таинственного посетителя.

Кудрявые непослушные волосы торчат в разные стороны, словно чёрные пружинки. Бледное лицо гостя обладало утонченными юношескими чертами. Синеватые губы расплывались в улыбке. Жёлтые сияющие в полумраке глаза, уставились на Вильгельма неподвижным застывшим взглядом. Продольно растянутые зрачки сузились до такой степени, что их практически не было видно.

На желтоглазом юноше был дорогой чёрный пиджак, чёрные брюки и ботинки из крокодиловой кожи.