Змеиный культ

— Не знаю, сможешь ты сделать то, о чём тебя попросил мой друг Петерсон, но ты уж попытайся, — звонким бодрым и немного шипящим голосом начал юноша. — Жизнь этого засранца важна для меня как никогда. Знаешь, а я ведь и подумать не мог, что стану спасать этого самовлюбленного придурка. Я всегда его недолюбливал. Но сейчас я остался в этом мире совсем один. Всех кого я знал, больше нет. Все мои друзья, все враги… Все кого я всей душой ненавидел и та, которую я всем сердцем любил. Никого больше нет. Бальтазар — единственный, кто уцелел. Единственный сохранившийся фрагмент моей прошлой жизни. Я знаю, ты боишься. Боишься, что операция не получится. Но бояться не стоит. Независимо от исхода операции, ты обретёшь свободу. Я не стану удерживать тебя против воли. Твоей жизни ничего не угрожает. Нет ни малейшего повода для беспокойств. Единственное о чём я тебя прошу, это сделать всё, что в твоих силах, — юноша быстрым движением поправил непослушные волосы и добродушно улыбнулся.

Вильгельм неподвижно стоял около своей кровати, изумлённый увиденным. Он даже и представить себе не мог, что ему когда-либо доведётся встретиться с ангелом. Впрочем, сейчас он бы многое отдал, чтобы этой встречи никогда не состоялось.

— Т-т-ты… Вы… и есть Змей? — нервно заикаясь, спросил Вильгельм, не спуская глаз с юноши.

Лицо гостя было бледным и утончённым. Прекрасное лицо, без каких-либо изъянов, было эталоном совершенной красоты. Оно завораживало и одновременно с этим внушало неумолимо нарастающий первобытный страх.

— Асмодей. Моё имя Асмодей. Можно на ты. Все эти реверансы ни к чему, — всё также бодро ответил юноша.

В этот момент Вильгельм отметил, что тембр его голоса чем-то похож на тот, что был у незнакомца в золотой маске. Похож, но всё же вместе с тем имел некоторые отличия. Голос Асмодея был громче и выше. Был более звонким. Однако то нечеловеческое, резонирующее шипение, что сопровождало каждое слово человека в маске, было в какой-то степени присуще и Асмодею.

— Невероятно… Ты и правда стоял у истоков мироздания? — удивлённые глаза Вильгельма становились всё больше.

— У истоков? — усмехнувшись, переспросил Асмодей. — Кто там только не стоял у этих «истоков». Ваш мир и ваш род — дело рук Создателя и его сынов. Моя роль была другой. Деструктивной, коварной и, пожалуй, ошибочной. Я подтолкнул первых людей к грехопадению. Муки совести и раскаяние даровали мне шанс на прощение. Спаситель простил меня. С тех пор я избавился от позорного клейма «падшего ангела», — шипящим, размеренным голосом произнес Асмодей.

Вильгельм заметил, как при разговоре его чёрный змеиный язык то и дело выскальзывал изо рта. Выскальзывал и тут же прятался обратно. Помимо этого, Вильгельм обратил внимание на удлинённые и заострённые клыки, которые представали его взору каждый раз, когда юноша улыбался. Эти немногочисленные и на первый взгляд незаметные детали, при пристальном рассмотрении, навевали на Вильгельма леденящий ужас.

— Я не уверен, что смогу выполнить то, чего ты от меня ждёшь. Но я попытаюсь. Мне нужно подготовить операционную, если мы хотим сделать это сегодня, — с дрожью в голосе произнёс Вильгельм. Его лицо порозовело, а на лбу показались капли пота.

Он прекрасно понимал бессмысленность предстоящей операции, но перечить этому существу не решался.

— Операционная готова. Пациент уже там, как и твои ассистенты, — Асмодей радостно потёр ладоши.

— Почему же ты не покинешь наш мир? Почему не отправишься домой? Всё из-за твоего друга? — Вильгельм осторожно присел на кровать, не отрывая взгляда от жутковатого гостя.

— Друга? Какого ещё друга? Ты про Бальтазара? Ах-ха-ха! Какой он мне друг? Кукла размалёванная. Ты бы знал, как он меня бесит! Таких засранцев как он ещё поискать надо. Нет. Я здесь не из-за этого козла. Я просто не могу телепортироваться. Странно, но что-то мешает мне это сделать. Одно из двух: либо Спаситель меня обманул, что вряд ли, либо что-то блокирует перемещение между Эдемом и Небесным Царством, и вот это уже больше похоже на истину, — бодрый, весёлый голос ангела с каждым новым словом становился всё ближе и роднее. Странно, но Вильгельм уже перестал испытывать мучающее его до этого чувство страха. На его место пришли спокойствие и умиротворённость. Шипящий голос внушал доверие. Казалось, что они знакомы не один десяток лет.

— Удивительно. То есть ты такой же заложник в моём мире, как я в твоём небоскрёбе? — ухмыльнулся Вильгельм, взяв с тумбочки апельсин.

Несколько раз, играючи подкинув оранжевый фрукт, Вильгельм принялся очищать его от кожуры. В этот момент он и сам до конца не понимал, хочет он его съесть или всего лишь вновь почувствовать тот завораживающий запах.