Змеиный культ

Утром следующего дня Фальтус прибыл в городской морг. Самочувствие было скверным. Голова раскалывалась. Видимо, последние пара стаканов вчера были лишними. Усталый детектив с лениво тлеющей сигаретой в зубах нетвёрдой поступью шагал по длинному и узкому коридору мрачного учреждения. Шагал погружённый в вязкую паутину беспокойных мыслей. У него из головы не выходил образ гостя альбиноса. Его слова о грядущем кошмаре разжигали тревогу в душе и без того неспокойного Фальтуса. Но можно ли верить этим словам? Вот главный вопрос, что терзал измученного похмельем и бессонницей детектива. Сомнения, сомнения и снова сомнения. Но если Фальтус не поверит вчерашнему визитёру, а сказанное им окажется правдой, то случится ужасное и совершенно необратимое. Детектив Фальтус отчётливо понимал, что на него свалилась неподъёмное бремя ответственности. Ответственности не только перед собой и своим возрождающимся орденом, но и перед всем человечеством в целом. Он попросту не имел права на ошибку. Не имел права легкомысленно отнестись к тому, что поведал ему вчерашний гость. Да, чем больше Фальтусу открывалось тайн, тем сильнее он жалел, что связал свою судьбу с многовековым орденом «Искариот». Нет, конечно же, он был неимоверно горд оказанной ему честью быть членом этого ордена, но одновременно с тем он невообразимо завидовал простым гражданам, которые вообще не догадываются о творящемся вокруг них кошмаре. Тем самым гражданам, которые каждый день ходят на работу, а по вечерам собираются со своей семьёй за огромным столом и о чём-то безмятежно беседуют. Беседуют, совершенно не представляя о существование мистических сил. Нависшая над Иерихоном тень всепожирающего Циклона, таинственный и загадочный Уроборос, и, конечно же, Сетт с его армией ангелов. Каждая из этих напастей может поставить человечество на колени, а все вместе они казались неукротимыми всадниками апокалипсиса, сулящими неотвратимую гибель. Да, Фальтус хотел бы обменять свою беспокойную жизнь на беззаботное неведенье обычного обывателя, но, к сожалению, не мог. Неподъёмное бремя ответственности заставляло его бросить вызов всем этим угрозам. Всем сразу и одновременно. «Искариот» защитят человечество и отстоят его независимость, чего бы это им ни стоило.

Пройдя до противоположного конца коридора, Фальтус бросил окурок под ноги и приблизился к преградившей ему путь двери. Старая деревянная дверь, некогда покрытая бесцветным лаком, сейчас выглядела облезлой и неухоженной. На двери висела продолговатая табличка. На красном фоне имелись буквы. Надпись гласила: «Комната персонала. Посторонним вход воспрещён». Фальтус улыбнулся, самодовольно осознавая, что он, пожалуй, и есть тот самый «посторонний».

Схватившись за ручку, он рывком отворил обшарпанную дверь и поспешил войти внутрь. Комнатка оказалась совсем небольшой. Фальтус хотел оглядеться, но не успел, так как его тревожный взгляд моментально приковала к себе висящая на зелёной стене картина. Картина висела прямо напротив дверей, так что каждый, кто входил в комнату волей-неволей её лицезрел. На полотне была изображена жуткая кровавая сцена. Свирепого вида ангел-гигант с белоснежными, воинственно расправленными крыльями, разрывает на куски своих врагов. Врагов, которыми, судя по форме и амуниции, являлись «апостолы». Да, это совершенно точно были «апостолы», что считались предшественниками и прародителями «Искариот». Рассматривая застывшую гримасу ярости на лице крылатого колосса и разорванные останки воинов, Фальтус невольно вспомнил их безумную охоту на Тацирия. Да, та бойня, что так старательно изобразил неизвестный художник на своей картине, не шла ни в какое сравнение с их охотой. Фальтус поморщился от воспоминаний о той бесконечно-длинной ночи, насколько жуткими и мерзкими они были. Воспоминания, что одно за другим всплывали из бездонного омута его памяти, напоминали утопленников, что всегда рано или поздно всплывают, поднимаясь со дна и ввергая окружающих в ужас одним своим видом. Фальтус предпочёл бы навсегда забыть эту ночь, но ему было очевидно, что это невозможно и леденящие кровь кошмары будут преследовать его до конца жизни. Побледневший детектив глубоко вздохнул и чуть склонил голову. Тошнота подступила к его горлу тяжёлым комом. Ослабив удавку галстука, он зажмурился и поморщился.

— Неважно выглядишь. Всё нормально? — послышался знакомый голос.

В дверь вошёл Николай, за ним следовал здоровяк Корбор. Помещение, в котором они намеревались ждать начала вивисекции, напоминало небольшой, но уютный кабинет. Мягкий диван, журнальный столик, умывальник, настенные полки со всякими безделушками и книгами.

— Всё нормально, — быстро ответил Фальтус, располагаясь на диване.