Значит, я умерла

Мы вышли на Пятьдесят первую улицу, перешли Третью авеню. Всего в половине квартала от нас был парк, известный жителям Нью-Йорка как Зеленый акр. Преувеличение, конечно, – по размеру он меньше акра, но что зеленый, то да. Мы пошли туда, уселись на бетонную скамью и примерно с минуту созерцали в дружеском молчании струи каскадного водопада в северной оконечности парка.

– Я так и не поняла, что это сейчас было? – нарушила молчание я, слегка успокоившись. – Теодор Трэкстон дал мне твою визитку. Я даже не думала ею пользоваться. Как ты узнал про Обри?

– Из интернета, пока ехал в такси, – объяснил Ларайя. – Еще раньше мне позвонил мистер Трэкстон – может быть, сразу после разговора с тобой. Он странный тип, но уж если берет кого-то под свое крыло, то никогда не делает это наполовину.

– Я чуть от злости не лопнула, когда ты назвал меня жертвой, – призналась я. – Ведь это я надрала этому Обри задницу, как он того и заслуживает.

– В глазах закона важно, чтобы ты действовала в целях самообороны. Закон косо смотрит на попытки граждан брать правосудие в свои руки.

– И что мне теперь делать?

– Рассказать мне, что случилось вчера, – ответил Ларайя. – После мы свяжемся с АДА и составим полицейский рапорт о происшествии.

– Но я не хочу…

– Придется, – жестко пресек мои попытки возражения Ларайя. – Не беспокойся – большую часть этой работы я сделаю сам, без твоего участия. Но, раз он решил подать на тебя в суд, надо, чтобы и твое видение событий было зафиксировано документально.

– Я рассказала об этом Джуд Лазаре, подруге моей сестры. Она работает в мэрии, в отделе по связям с общественностью. Когда Обри меня облапал, я не знала, куда кинуться. Голова шла кругом. А офис Джуд всего в паре кварталов от его квартиры, вот я и решила зайти к ней.

– То есть ты пошла к ней сразу после нападения? Отлично! – Адвокат выглядел очень довольным. – Любой свидетель, каждая подробность произошедшего нам на пользу.

Просто удивительно, как расспросы могут стимулировать память. Я вдруг вспомнила, что рассказала о нападении еще и Риган. Тут Ларайя заговорил о «Снаппе».

– Ты знаешь, что можешь подать на них в суд? Они сознательно подвергали тебя опасности.

– Так-то оно так, но копы только что жарили меня на медленном огне, выспрашивали подробности из моего прошлого… Я не хочу, чтобы это всплыло наружу.

– По закону они не имели на это права, однако в руках богатых людей закон проявляет порой недюжинную гибкость, – сказал Ларайя. – Но дело необязательно доводить до суда. Можно взять отступные. И если в этом «Снаппе» сидят не полные дураки, то они такой шанс не упустят.

– Но разве мне не придется изображать перед всеми жертву?

– Тебя использовали, Дейрдре. Твои работодатели воспользовались твоим подчиненным положением и выступили практически в качестве сутенеров. Они ведь знали, куда и к кому тебя посылают. Поэтому нет ничего постыдного в том, чтобы встать и сказать об этом во всеуслышание. Твое молчание выгодно прежде всего им, а не тебе.

В горле у меня встал ком, который не сразу позволил мне ответить.

– Можно я подумаю?

– Конечно. Я знаю, неделя у тебя выдалась тяжелая, – сказал Ларайя. – Кстати, я не сказал тебе, как мне жаль Кэролайн. Она была таким теплым, душевным человеком…

– Ты ее знал?

– Я был на их свадьбе, – ответил он.

Я его не запомнила, но это не странно: я сама всю свадьбу хоронилась по темным углам и слиняла оттуда, едва представился удобный случай. Подружкой невесты была Джуд.

– Теодор говорил мне, что ты друг Тео, – сказала я.

– В колледже мы крепко дружили, но Тео так и не простил мне того, что я работаю на его отца.

– Почему?

– Они антагонисты, эти двое, – объяснил Ларайя. – Как-то я сказал Тео: «Назови мне еще хотя бы одного юриста-филиппинца, работающего на высококлассную юридическую фирму типа "Каспер Питерс Макналли"». Правильно – таких больше нет. Я один. И работаю там по личной рекомендации Теодора. Но для Тео мое согласие работать на его семью стало чем-то вроде предательства. «Ты влипнешь в его паутину, из которой не выберешься», – твердил он мне. По его словам, отец никогда не делает ничего без выгоды для себя и за любую свою помощь ждет благодарности с процентами.

Мне захотелось расспросить его о схемах отмывания денег, но я удержалась, зная, что это бесполезно.

– А ты знаешь, что Тео сейчас в Берлине?

– Шутишь? – Он помотал головой. – Черт… Вот до чего доводят попытки вмешаться.

– Какие попытки?

– Извини, я слишком много болтаю, – сказал Ларайя. Минуту он молчал и вдруг спросил: – А ты знаешь, почему отношения между твоей сестрой и Тео испортились так внезапно?

– Каро никогда мне об этом не рассказывала.

– Да, мне тоже. – Ларайя улыбнулся. – Но интересно. Они ведь были так близки в свое время…

– Теперь я точно знаю одно – моя сестра рассказывала мне далеко не все о своей жизни.

– Не хочу показаться циником, – ответил адвокат, – но для людей это обычное дело – не посвящать самых близких в подробности своей жизни.

Глава 28

Тео