Значит, я умерла

– Так думает Тео. Она сказала ему, что мальчику нужна другая жизнь.

* * *

В больнице не обрадовались, узнав, что я хочу выписаться до срока, и потому заставили меня подписать кучу разных бумажек, чтобы снять с себя всякую ответственность, если со мной что-то пойдет не так, но потом все же выпустили. Доктор Вайсс напутствовал меня собственными наставлениями.

– Если начнется рвота или закружится голова, обязательно возвращайтесь, – сказал он. – Также могут быть проблемы с концентрацией внимания, с равновесием. Вы можете обнаружить, что стали раздражительной…

– У некоторых это нормальное состояние, – буркнул мой отец.

– Интересно, от кого у меня это? – Я еще не поняла, плохо мне от того, что он рядом, или нет, но если Тедди пропал, то в ближайшие дни нам придется много времени провести рядом, так что надо привыкать.

– Ну встретился горшок с чайником[18], – вставила Риган.

Все втроем мы загрузились в отцовскую машину. Поездка к дому Тео оказалась нервной, зато короткой – отец всю дорогу не поднимал ногу с педали газа. Когда мы прибыли, я выскочила первой и заколотила в дверь. Было уже семь вечера. Тео открыл сразу.

– Как я рад, что вы приехали, – сказал он, тронув меня за плечо. – Полицейские сказали мне, что на тебя напали.

– Один старый дружок Каро попытался выкинуть меня из окна, – ответила я. – Честно говоря, я больше волнуюсь за Тедди.

– Я тоже волнуюсь, но знаю, что Урсула любит его, – успокоил меня Тео. – Она никогда его не обидит. Так что, думаю, он скоро найдется. Пожалуйста, входите, подождите со мной.

Я не заставила его просить дважды и вошла в дом, Риган и отец за мной. В гостиной вышагивала из угла в угол Глория.

– Я не могу поверить, что это Урсула. – Она кинулась к нам. – Ей же некуда идти, и денег у нее тоже нет… Куда она могла повести Тедди?

– Она хотела как лучше, – сказал Тео. – Я прекрасно понимаю, почему она считает, что мальчика надо изолировать от нашей семьи.

– Садись, Дейрдре, – предложила Глория. – Расскажи нам, что с тобой стряслось.

– Нет, сначала Тео, – ответила я. – Ты писал, что хочешь поговорить. О чем?

– В тот день, когда хоронили Кэролайн, ты обвинила меня в том, что я убил другую женщину. Я много лет убегал от этой мысли. Притворялся, что ничего не было. И, в конце концов, решился поехать в Берлин и выяснить все до конца. И обнаружил, что все эти годы мой отец лгал мне.

– Подожди, что-то я запуталась, – перебила я его. – Лгал тебе о чем? Что ты убил ту женщину?

– Вот именно. Вкратце история такова: на втором курсе, учась в университете Берлина, я закрутил стремительный роман с одной женщиной, которую знал под именем Мирей. Я был тогда в жутком раздрае, но мне показалось, что я влюблен. – Он откашлялся. – Однажды ночью, когда я был… ну, скажем, под газом… мне трудно об этом говорить.

Мы молчали. Потом отец сказал:

– Нет ничего больнее, чем говорить правду. Но только она и лечит.

Тео кивнул.

– Я не помню, что тогда случилось, но, когда я очнулся, тело Мирей лежало на полу; ее закололи насмерть, а мой отец сказал мне, что это сделал я. Я верил ему много лет. – Он перевел дыхание. – Но теперь я знаю, что это все ложь. Та женщина была актрисой, ее нанял мой отец. Он же ее и убил – не сам, конечно, – потому что я женился на ней. Вся история, от начала до конца, была подстроена с одной целью – дать моему отцу в руки оружие против меня, чтобы он мог контролировать меня всю жизнь.

– И как ты докопался до правды? – спросила я.

– Я уже давно работаю с доктором, которая помогает разным людям вернуть их скрытые воспоминания, – сказал Тео. – В последнее время я стал проводить в Нью-Йорке больше времени именно из-за этого, но не хотел, чтобы дома об этом знали. В тот день, когда умерла Кэролайн, я заходил домой, чтобы забрать кое-какие вещи… этот доктор, она считает, что предметы способны активировать воспоминания. – Тео посмотрел на нас смущенно. – Звучит, наверное, дико, но мне действительно помогло.

– С терапией вообще так, – снова вмешался отец. – Звучит как полная чушь, пока сам не попробуешь.

– А ты что об этом знаешь? – удивилась я.

– Я и сам хожу к терапевту, каждую неделю, – был ответ.

– Ты?

– Это групповые занятия, – уточнил он. – Но и один на один я тоже пробовал. Сначала сам себе казался дураком, не привык так много говорить о себе. Не так меня воспитывали. Но, чтобы измениться, надо сначала понять, в чем ты не прав.

– Найти ошибку в программе, – поддакнула Риган.

– Что, и ты тоже ходила на терапию? – Я повернулась к подруге.

– Да, время от времени хожу, – сказала она. – Начала несколько лет назад, когда умер папа. Выполняю назначения телетерапевта.

– А у меня дочь учится на психолога, – сказала Глория. – Раньше я говорила ей, что это для психов, но она заставила меня взять пару сеансов у ее подруги. И действительно, помогает, начинаешь думать иначе…

Я поняла, что нахожусь в меньшинстве.

– Твой отец говорил мне, что ты был в доме ночью, – обратилась я к Тео. – Я стала подозревать тебя еще больше.