Знак черепа

— А что с Пайком?

— Он оставался со мной. Помогал разыскивать Фентона. Он злился и ругался, кричал, что Фентон сыграл с ним гнусную шутку, однако не пытался последовать за ним.

— Пришли его ко мне. Сэр Ричард уже лег?

— Да, сэр, два часа тому назад, как мне сказали.

Явился Пайк, угрюмый и сонный, на чем свет стоит проклиная своего приятеля. Мне даже показалось, что он слегка переигрывает, и он словно бы спохватился, догадавшись о впечатлении, которое на меня произвел:

— Тот чернобородый верзила опозорил его перед всеми моряками, мистер Пенрит. Вот в чем причина. Фентон — гордый человек. Он постыдится появиться вам на глаза после того, как проклятый черный пес смыл его с палубы прямо в кильватер. Питер сказал нам, что вы были в таверне, сэр. Но я доказал свою верность. Я ведь остался с вами добровольно и без всякого принуждения, разве не так?

— Фентон лишился права на свою долю сокровищ, — сказал я. — Золото он держал при себе?

— В поясе, под перевязью. Днем и ночью. Даже мне не доверял и не показывал ни разу, не говоря уже о том, чтобы одолжить хотя бы монетку!

— Попытайтесь отыскать его, вы и Питер, — сказал я. — Он совершил глупость, оставшись на бобах!

— Совершенно верно, сэр! Я постараюсь.

Я отпустил его. Могу поклясться, что заметил, как он прячет ухмылку, поворачиваясь ко мне спиной в дверях; поэтому я решил присмотреть за ним, чтобы лишить малейшей возможности последовать за Фентоном, если это входило в его намерения.

Побег негодяя представлял опасность, и довольно серьезную. Конечно же, я не мог поверить, чтобы Беспалый Фентон пожертвовал своей долей из-за пустячного оскорбления во время кабацкой ссоры; и вероятность встречи с Черным Майклом на борту «Золотой Надежды», разумеется, никак не могла прийти ему в голову. Правда, он с самого начала наотрез отказывался от участия в экспедиции, но тогда он еще надеялся получить пять тысяч гиней вместо двух.

Вряд ли он успеет вернуться в Лондон и присоединиться к Саймону, если в этом заключался смысл его затеи. Если же он рассчитывал перепродать секрет карты и кольца в Плимуте или где-нибудь еще, то преимущество во времени все равно оставалось за нами. Через три дня мы сможем отплыть. Однако теперь, когда Фентон сбежал, прибавив нам лишних хлопот, мы обязаны во что бы то ни стало добиться участия Черного Майкла и его товарищей в нашем путешествии. Я не сомневался, что Фентон задумал какую-то дьявольскую каверзу. Он либо искал наиболее удобного случая, чтобы улизнуть от Питера, либо выжидал, пока его план не созреет. И я был абсолютно убежден, что Фентон и не думал обманывать своего приятеля, Сэма, которому во всем этом деле была отведена своя строго определенная роль.

Но лишь дальнейшие события показали, насколько сильно мои догадки отличались от истинного положения вещей.

Глава двенадцатая. ПРЕДАТЕЛЬСТВО?

В небе чайка громко плачет,

слышны птичьи голоса;

ветер счастья и удачи

раздувает паруса!

Выйдя в море, мы миновали «кошачью» мертвую зыбь, где мелкие волны суматошно сталкиваются друг с другом, точно злые мартовские коты, и за час до рассвета вместе с приливом вошли в Ла-Манш. Свежий утренний бриз раздувал паруса и напевал в снастях волшебную песню сирен, зовущих в Неведомое. Черный Майкл стоял у штурвала, спокойный, уверенный в себе, моряк до мозга костей, и соленый ветер трепал его черную бороду, относя прочь исходящие от него запахи вчерашних излияний. Десять его соратников по службе у Девиса находились тут же — здоровенные парни, молодец к молодцу, способные сплотить и повести за собой остальную команду, дерзкие и отчаянные, но в то же время первоклассные специалисты, люди, хотя и полные мужественности и силы, но с душой ребенка и, пожалуй, с таким же умственным развитием, несмотря на свою грубую внешность и устрашающие манеры.

У них отсутствовало воображение; его заменяли события и факты, о которых им говорили другие. Они были лишены ощущения логической связи явлений; их действиями и поступками руководили первобытные инстинкты, случайные порывы и дремучие предрассудки. В этом-то и заключались их слабость и наша сила. Если у нас в головах окажутся мозги, а не прокисшее тесто, если у нас хватит силы воли, чтобы настоять на своем, нам нечего будет их опасаться. Я был уверен, что исход теперь всецело зависит от нас. Эти люди были нашими козырными картами, но, если мы не сумеем ими правильно распорядиться, мы проиграем.

По мере продолжения нашего путешествия они постепенно присматривались к нам, оценивая нас согласно своим меркам. Они не стеснялись, например, демонстрировать свое отношение к капитану Джекобсу, но не тем, что не выполняли его приказы, а тем, как они их выполняли: с добродушной и насмешливой снисходительностью.