Знак драконьей крови

Байдевин и Илла неподвижно смотрели на нее, но Нориссу не беспокоило, что они, может быть, думали, что она сошла с ума. Стоило ей разгадать, чей разум стоит за блестящим птичьим взглядом, мир снова раскололся. Пышное великолепие и красота куда-то пропали, оставив после себя пыльную келью, с потолка которой гирляндами свисала древняя паутина. Отшвырнув от себя дохлую птицу, она обвела руками комнату, обращая внимание остальных на ее настоящий вид.

Кей подошел к Илле, и оба они с осторожностью принялись разглядывать мертвую птицу на полу.

- Эброт! Глаза и уши Тайлека! - Байдевин наподдал ногой мягкое тельце в изломанных перьях. - Тайлеку известно все, что говорилось и делалось в этой комнате.

Илла испуганно пискнула и бросилась подбирать платье Нориссы, которое она уронила возле кресла. Его голубой цвет поблек, и ткань покрылась пылью. Когда девочка попыталась разгладить кружевной воротник, он распался на множество гниющих нитей, а жемчуг, которым было богато расшито все платье, просыпался на пол. Бросив платье, девочка бросилась к дорожной сумке и стала вытаскивать оттуда все, что она собрала Нориссе в дорогу. В ее глазах задрожали слезы, когда в сумке не нашлось ничего, кроме груды полинявшего тряпья.

Норисса подошла к ней и ласково обняла ее за плечи.

- Это все чепуха, дитя мое. Они никогда не были настоящими. Они были такими же, как все это... - Норисса указала рукой на голые стены комнаты, которая выглядела теперь просто как забитый пылью склад тряпья.

- Все это была иллюзия, темная магия... просто картинки, которые мы должны были принять за настоящее по желанию Фелеи.

Байдевин тщательно обошел трупик птицы и коврик из шкуры сирре, из которого повылез весь мех.

- Откуда ты знаешь, что это ее волшебство? Эброт ведь птица Тайлека.

Норисса немедленно вскипела:

- Я-то знаю запах этой магии. Я уже сражалась с ней раньше - на берегу реки и в Драэле. Фелея - вот кто охотится на меня. С самого моего детства - это всегда была она со своим волшебством. Я бы поняла это еще вчера, во сне, если бы осмелилась повернуться лицом к тому, кто напал на меня.

- Но эброт - птица Тайлека! - продолжал настаивать Байдевин.

- Да, но магия была ее. Все, что мы видели, чувствовали, все это были тени, порожденные ее волшебством. Вот почему она не могла бороться со мной. Вся ее сила уходила на поддержание иллюзий, на это и на то, чтобы заставить меня отступиться от Знака Драконьей Крови, отнять у меня Компаньона. Теперь я понимаю, почему она не убила меня. Мой сон подсказал мне это. Только я знаю, где спрятан Компаньон.

Норисса подняла вверх руки, словно трогая воздух.

- Неужели ты не слышишь тишины, Байдевин? Цепи магии разорваны.

Байдевин кивнул:

- Да, ты разрушила их магию, и теперь они, зная, что раскрыты, придут за нами. Нам нужно бежать, - он взял Нориссу за руку. - Все за мной! В проход!

- Подожди. - Норисса подбежала к двери, ведущей в комнату, и быстро прочла магическую формулу.

- Я заколдовала дверь. Долго она не продержится, но это даст нам немного времени. А по дороге мы можем оставлять еще заклятья.

Байдевин кивнул:

- Потяни-ка вон за тот канделябр.

Когда потайная дверь открылась, Байдевин взял огарок свечи и повел их за собой.

29

Войдя в крохотную, зловонную келью, служившую Тайлеку мастерской, Пэшет с удивлением обнаружил мага и Фелею тихо беседующими между собой. Несколько мгновений назад пышное великолепие замка поблекло и погасло, как свеча на ветру. Пэшет кое-что знал о той силе, которая была истрачена обоими на создание иллюзии великолепия, и теперь был удивлен, что они восприняли ее исчезновение так спокойно.

Пэшет сделал знак Йалсту оставаться возле дверей, а сам, внутренне сожалея, что не может держаться от парочки на таком же приличном расстоянии, прошел к дальней стене комнаты, перешагнув через блестящий ручеек, который тек по полу и скрывался в забранном решеткой отверстии под рабочим столом. Комната была чисто прибрана, но затхлый запах магии и горького ладана заставили Пэшета почувствовать себя вывалявшимся в грязи. Он ненавидел эту комнату и ненавидел человека, который занимался здесь колдовством.

Губы Пэшета сами собой вытянулись в тонкую линию. Он не умел скрыть свое отвращение, когда попадал в эту комнату, и надеялся только на то, что его ненависть к тем двоим, кто обитал в этой комнате, не столь явно видна на его лице.

Тайлек и Фелея сидели перед низеньким квадратным столом. На его крышке были выгравированы древние руны, выложенные золотом, костью и деревом. Несколько рун были известны Пэшету - Даймла - богиня луны, Тхайль - солнце, и несколько других значков, обозначающие темные божества.