Знак Единорога. Рука Оберона

Меня отвлекло движение наверху, чуть заметная игра света в вышине. Повернувшись, я встал на ноги, глядя на горизонт. Над морем уже разливалось мерцание, предвестник света, там, где вот-вот взойдет луна. И пока я смотрел, из темноты вынырнул мгновенный серебристый проблеск. Облака также немного сдвинулись, но волноваться пока было рано. Я перевел взгляд вверх, нет, город над головой пока еще не появился. Однако я достал колоду, перетасовал и срезал, оставив сверху Козырь Бенедикта.

Расслабленность долой, я наблюдал, глядя, как из вод поднимается серебристый блин, как по волнам бежит лунная дорожка. И вот в небесной вышине начали рождаться чуть заметные очертания. Все ярче свет, все чаще там пробегали искры, и вот первые линии, тоньше паутины, проступили над камнем. Я взглянул на карту, мысленно потянулся к Бенедикту…

Холодное изображение ожило. Он стоял в зале Образа, как раз в центре узора. У левой ноги его поблескивал зажженный фонарь. Он почувствовал меня.

– Корвин, – спросил он, – уже пора?

– Не совсем, – сказал я. – Луна встает. Город только еще начинает обретать форму. Ждать недолго. Я просто хотел убедиться, что ты готов.

– Я готов, – откликнулся Бенедикт.

– Хорошо, что ты вернулся так вовремя. Узнал что-нибудь интересное?

– Меня вызвал Ганелон, – сказал он, – как только узнал, что происходит. План его мне понравился, поэтому я здесь. Что касается Двора Хаоса – да, я действительно кое-что узнал…

– Минутку, – прервал я его.

Сотканная из лунных лучей картина становилась все полнее. Очертания города у меня над головой полностью проступили. Лестница стала видна целиком, хотя в некоторых местах казалась бледнее. Я потянулся к ней, всем разумом своим…

Холодная и податливая, четвертая ступень была на месте. Но вроде бы чуть подалась, когда я коснулся ее.

– Почти, – сообщил я Бенедикту. – Сейчас проверю лестницу. Приготовься.

Он кивнул.

Я поднялся по каменным ступеням – раз, два, три, – потом приподнял ногу и опустил ее на четвертую, призрачную. Под моим весом она чуть покачнулась. Я не решался встать на нее обеими ногами и ждал, наблюдая за луной и вдыхая холодный воздух. Лунная дорожка на воде становилась все шире; посмотрев вверх, я увидел, что Тир-на Ног’т несколько утратил свою прозрачность. Звезды за ним были почти не видны. За эти мгновения и ступень под моей ногой стала тверже. Упругость ее исчезла. Я чувствовал, что теперь она способна выдержать мой вес. Я скользнул взглядом по лестнице сверху донизу, я видел ее полностью – где-то плотную, где-то полупрозрачную и искрящуюся, но ведущую на самый верх, в плывущий над морем безмолвный город. Я поднял ногу и опустил ее на четвертую ступень. Пожелай я, и несколько шагов вознесли бы меня по небесному эскалатору туда, где воплощаются грезы, ходячие неврозы и сомнительные пророчества, в лунный город, воплощающий двусмысленные желания и искажающий время во всей бледной красе своей. Я шагнул назад, еще раз бросив взгляд на луну, уже висящую над мокрым рубежом мироздания, и в серебристом свете ее вновь посмотрел на карту Бенедикта.

– Лестница прочная, луна взошла, – сказал я.

– Хорошо, иду.

Я видел его там, в самом центре Образа. Он поднял зажатый в левой руке фонарь и какое-то мгновение стоял совершенно неподвижно. Еще миг, и он исчез, исчез и Образ. А в следующий миг Бенедикт появился в таком же зале, только у края Образа, у самого его начала. Он поднял фонарь и огляделся. Никого.

Бенедикт развернулся, подошел к стене и поставил фонарь там. Его тень протянулась от фонаря к Образу, резко мотнулась, когда он развернулся и вернулся к исходной позиции.

Этот Образ, заметил я, светился более бледно, чем тот, что в Амбере, – серебристо-белый, ни следа знакомой голубизны. Очертания те же, однако призрачный город проделывал странные фокусы с перспективой. В узоре виделись искажения – что-то шире, что-то уже, – причем искажения эти словно плыли по его поверхности, непонятно почему. Как будто я видел всю картину через бракованную линзу, а не через Козырь Бенедикта.

Я спустился на землю и снова сел на нижнюю каменную ступень, продолжая наблюдать.

Бенедикт ослабил клинок в ножнах.

– Ты знаешь о возможном воздействии крови на Образ? – спросил я.

– Да. Ганелон рассказал.

– Ты когда-нибудь подозревал… что-нибудь такое?

– Я никогда не доверял Бранду, – сообщил он.

– Так что с путешествием ко Двору Хаоса? Что ты узнал?

– Позже, Корвин. Теперь он может появиться с минуты на минуту.

– Надеюсь, никаких отвлекающих видений не будет, – сказал я, вспоминая свое собственное путешествие в Тир-на Ног’т и участие Бенедикта в финале моих тамошних приключений.

Он пожал плечами:

– Силу им дает твое же внимание. А мое внимание сегодня зарезервировано для иного.

Бенедикт медленно повернулся, снова внимательно оглядев все уголки зала. Закончив осмотр, остановился.

– Интересно, а он знает, что ты здесь? – спросил я.

– Возможно. Но это не имеет значения.