Знак Хаоса

— И моя проблема, — сказал я. — Я не имел в виду, что ты для меня — зло. Я с радостью с тобой поболтаю, когда все закончится, но на этот раз ты останешься здесь.

Джасра откашлялась.

— Это все, что ты хотела сказать? Или есть что-нибудь для меня? — спросила она.

Последовало долгое молчание, затем:

— Ты будешь их сопровождать или нет? — задала вопрос Найда.

Джасра отвечала, явно взвешивая слова:

— Про нападение на Крепость никто, кроме Мерлина, не знает. Это его личная операция, — сказала она. — И я совсем не уверена, что она будет одобрена здесь, в Янтаре. Так что если я даже и соглашусь, а потом добьюсь, чего я хочу, то все равно я здорово при этом рискую. Разумеется, мне нужны и свобода, и Крепость. В этом смысле наша торговля честная. Но он еще просит о том, чтобы я объявила конец вендетте. А где у меня гарантии, что здесь это хоть что-нибудь значит и что иерархия Янтаря не станет потом на меня охотиться как на возмутительницу спокойствия? Раз Мерлин действует тайно, он не может говорить за других.

Таким образом, вопрос оказался переадресован мне, и поскольку это был очень хороший вопрос, на который у меня и вправду не было ответа, я обрадовался, что тай'ига приняла удар на себя:

— Я уверена, что смогу тебя убедить. Потому что в твоих собственных интересах сопровождать их и оказывать им любую поддержку, какую только сумеешь, — предложила она.

— Хорошо, начинай, — сказала ей Джасра.

— Я буду говорить с тобой только наедине.

Джасра улыбнулась — из любви к интригам, я уверен.

— Меня это устраивает, — сказала она.

— Мандор, заставь ее говорить при нас, — сказал я.

— Подожди! — заявила Джасра. — Или мы будем говорить один на один, или можешь забыть о моей помощи.

Я подумал, а насколько реальной будет помощь от Джасры, если она не сумеет воззвать к Фонтану, чтобы отделаться от Джарта; и не станет ли эта помощь самой крупной нашей проблемой. Да, она знала Крепость. Но я даже не мог с уверенностью сказать, насколько опытная она колдунья.

С другой стороны, я хотел все уладить сейчас, и еще один адепт в нашу пользу — разница очень существенная.

— Найда, — сказал я, — ты, случайно, ничего не задумала, что может повредить Янтарю?

— Нет, — отозвалась она.

— Мандор, чем обычно клянутся тай'ига? — поинтересовался я.

— Ничем.

— Что за черт, — сказал я. — Сколько тебе нужно на это времени?

— Дай нам десять минут, — сказала она.

— Пойдем погуляем, — сказал я Мандору.

— Да, конечно, — ответил он и кинул в сторону Найды еще один металлический шар. Он присоединился к другим шарам, очертив орбиту на уровне ее пояса.

Перед уходом я достал из ящика стола ключ. Как только мы оказались в коридоре, я спросил Мандора:

— Джасра ее никак не может освободить?

— Только не с дополнительным кругом ограничения, который я там поставил. Не много таких, кто может отыскать путь, минуя круг. Во всяком случае, не за десять минут.

— Она просто кладезь секретов, эта проклятая тай'ига, — сказал я. — Причем таких, что меня начинает интересовать, кто же на самом деле тут пленник.

— Она всего лишь выторговывает сотрудничество Джасры в обмен на какую-нибудь мелкую информацию, — сказал Мандор. — Она хочет, чтобы леди сопровождала нас, раз уж не может пойти сама; все дело в дополнительной защите для тебя.

— А почему при этом не можем присутствовать мы?

— Темный вопрос. Во всяком случае, из всего того, что я от нее узнал, ничего по этому поводу сказать не могу.

— Послушай, раз уж несколько минут у нас есть, я тут сбегаю, пожалуй, по одному дельцу. Присмотришь здесь за событиями? А если она позовет вдруг раньше, чем я вернусь, побудешь пока один, хорошо?

Мандор улыбнулся:

— А если явится кто-нибудь из твоих родственников, как прикажешь мне представляться? Повелителем Хаоса?

— Я вообще-то всегда считал, что ты еще и повелитель иллюзий.

— Это верно. — Он хлопнул в ладоши и исчез.

— Постараюсь не задерживаться, — сказал я.

— Будь здоров, — донесся откуда-то его голос.

Я поспешил по коридору. То, что я собирался сделать, — было своего рода паломничеством — одним из тех, какие я давненько не совершал. В преддверии того серьезного предприятия, которое мы задумали, оно казалось очень даже уместным.

Добравшись до двери, я мгновение, закрыв глаза, постоял снаружи — оживляя в памяти интерьер, каким я видел его в последний раз. Это были комнаты моего отца. Я множество раз забредал сюда, пытаясь из обстановки, по расположению предметов, по книжным полкам и всевозможным коллекциям выудить что-нибудь в дополнение к тому, что я уже знал об этом человеке. Всегда обнаруживалась какая-нибудь мелочь, привлекавшая мое внимание и отвечавшая на вопрос или пробуждавшая новый: записи на форзаце книги или заметка на полях, серебряная расческа с неправильными инициалами, дагерротип эффектной брюнетки с подписью: «Карлу с любовью, Каролин», фотография отца, пожимающего руку генералу МакАртуру[38].

Я отпер дверь.