Знак небес

Потом, правда, он все это вернул, но память-то осталась. А кроме того, была еще и враждебная на протяжении многих лет политика Всеволода Большое Гнездо, который неоднократно держал в заточении рязанских князей. Отсюда вполне справедливый страх владимирцев, что ныне Константин отыграется за все причиненные обиды.

Словом, город надлежало взять неожиданно, чтобы никто и опомниться не сумел. С остальными же — Ростовом, Суздалем и Переяславлем-Залесским — была надежда на то, что особого сопротивления их гарнизоны не окажут.

Тем временем оставшиеся две трети должны были поспешить: большая часть на юг, а меньшая, забрав попутно усиление из Коломны, Ожска и Рязани, — на выручку восточного форпоста Рязанского княжества — крепостцы Ижеславца.

Известие, что половецкая орда повернула назад в степи, пришлось как нельзя кстати. Узнав об этом, Константин со всеми своими силами прошел по Оке чуть дальше воинства Давида Муромского и перекрыл ему все пути к отступлению.

Богомольный князь, который и без того-то не испытывал никакого желания воевать, тут же предложил уплатить выкуп за себя и двух своих сыновей. Гораздо более жесткие условия, особенно требование стать наместником в собственном княжестве, выставленные Константином, пришлись не по душе старому князю. Сыновей же его, теряющих все полностью, они и вовсе возмутили.

Но тут еще можно было что-то поправить, попытаться как-то договориться. К тому же настрой у Константина, радостного оттого, что очень уж удачно все с половцами получилось, был достаточно миролюбивый. Опять же и запросил он первоначально, как хитрый цыган на ярмарке, с большущим зазором, чтоб было куда отступать во время дальнейшего обсуждения. Тогда подлинные условия покажутся муромским князьям и Пурешу мордовскому такими великодушными и щедрыми, что они на них с радостью согласятся.

Однако уже на другой день все первоначальные расчеты рассыпались в прах. Рано утром следующего дня Святослав и Ярослав Давидовичи с тремя сотнями дружины, нарушив условия перемирия, неожиданно пошли на прорыв, пытаясь узким клином взрезать кольцо блокады и уйти обратно в Муром.

Возможно, ударь они чуть левее или правее, и им это удалось бы, но на самом опасном направлении Константин предусмотрительно поставил норвежцев, и северяне не подвели ни князя, ни своего ярла Эйнара.

Да, поначалу в их рядах возникло замешательство, и молодым княжичам в какой-то момент даже показалось, что еще минута-другая, и кольцо разомкнётся, но…

Тех первых, что вскочили и приняли неравный бой, и впрямь удалось вырубить почти подчистую. Рухнул под ударами муромских мечей Берг Тихоня, пал Алф Красный, затоптали конями Халварда, сына Маттиаса, тут же погиб его двоюродный брат Харольд, сын Арнвида. И уже из последних сил махал своей окровавленной секирой Крок по прозвищу Тяжелый Топор, а изнемогающий от ран Хафтур Змеиное Жало и вовсе опустился на одно колено.

Но никто из них не отступил, не показал спину врагу, а на подмогу бежали все новые и новые воины. Вот уже закрыл собой Хафтура Грим Кровавая Секира, и не удалось атакующим добить Крока, перед которым выросли Старкад Семь Узелков и Торлейф Теплый Чулок.

А уж когда чуть ли не в самую середину муромских воев ворвался с неистовым ревом сам Борд Упрямый, сын Сигурда, а следом и два его сына: Туре Сильный и Турфинн Могучий, то тут и вовсе в рядах дружинников возникло замешательство. Уж больно страшен был кряжистый Борд, обезумевший от горя, потому что минутой ранее погиб его младшенький — Тургард Гордый. Двое сыновей — неистовых мстителей за гибель брата — тоже не отставали от отца.

И падали с жалобным ржанием кони, потому что юркий и ловкий норвежец с гордым именем Викинг по прозвищу Заноза вертелся как волчок, подрубая сухожилия бедных животных.

Метнулись было атакующие в одну сторону, но там стеной встал сам ярл Эйнар, славный сын Гуннара, не отступивший ни на шаг, а с ним еще добрая сотня бойцов. Метнулись в другую — а там Бесе Стрела, и еще Гути Звенящий Меч, и тут же Вегард Серый Плащ, а с ним Финн Две Бороды.

В панике попробовали муромские дружинники повернуть назад, но едва им удалось это сделать, как они лицом к лицу столкнулись с подоспевшей конной дружиной во главе с отчаянным Константином, тезкой рязанского князя.

Бесшабашность его и сгубила. Сразу пятеро кинулись на него, и хоть отбил он почти все выпады, но в бою «почти» не считается. Пятый меч вкось чуть ли не до седла располовинил молодого удальца, но дорого обошлась муромчанам эта гибель. В неистовой жажде отомстить за его гибель рязанцы просто смели, втоптали в кровавый песок все жалкие остатки отбивающихся.

И плакал, видя гибель своих сыновей, старый Давид, проклиная тот миг, когда, понадеявшись на то, что прорыв удастся, благословил обоих на бой. Как оказалось, на последний в их жизни.