Знак с той стороны

Старая дама не стала чиниться, сказала, что придет рано утром, перекрестила девушку и ушла. Шибаев остался в полумраке палаты. Из коридора долетали невнятные шумы: торопливые легкие шаги, далекие голоса, звяканье стекла. Где-то капала вода из крана – размеренные удары словно отсчитывали время. Шибаев взглянул на часы. Было два ночи. Палата была как остров. Над дверью горел ночник в синей стеклянной колбе, вокруг него слабо обозначилось призрачное световое пятно. Шибаев дотронулся рукой до щеки Яны и с чувством облегчения ощутил, что щека теплая. Он закрыл глаза и задремал…

Приснился ему черный человек, схоронившийся за углом. Он, Шибаев, поднимался по скрипящей лестнице, впереди бежал луч фонарика, а тот стоял и ждал. Шибаев слышал его хриплое дыхание, но почему-то уперто шагал по ступенькам. Потом увидел занесенную над ним руку с зажатой в ней не то палкой, не то трубой, шарахнулся, всхрапнул и с грохотом рухнул вниз. Проснулся и с удивлением обнаружил, что сидит на полу, рядом опрокинутый стул, а Яна проснулась и сосредоточенно на него смотрит. Он вскочил, поднял стул и спросил:

– Ты спишь?

– Ты упал? – спросила девушка. – Во сне?

– Кажется, упал. Как ты? Больно?

– Не больно. Как ты меня нашел?

– Галина Николаевна позвонила. Что случилось?

– Не знаю. Я открывала дверь, а он сорвал сумочку… Потом боль, и больше ничего не помню.

– Ты его видела? – Он хотел спросить «Ты ничего не слышала?», но прикусил язык.

Яна поняла, улыбнулась:

– Не видела и не слышала.

Она протянула ему руку. Ее рука была тонкой и теплой. Шибаев осторожно подержал ее руку в своих ручищах, поднес к губам, прижался. Удивительная тишина стояла на их острове. Внешний мир со всякими звуками исчез, по-прежнему светил синий ночник, и в палате стоял синий полумрак. Лицо Яны тоже было синим…

– В сумочке не было денег, я все отдала таксисту. Там были люди, мужчина и женщина, они подбежали… А я так испугалась, что даже не могла крикнуть. Все случилось так внезапно. Ужас! Меня никогда еще не грабили, я читала, что на улицах вечером опасно, но у нас район тихий, и вдруг… За что?

Она закрыла глаза, уголки рта опустились, и Шибаев понял, что она сейчас заплачет.

– Яночка, всякое случается, моя девочка, – поспешно сказал он, сжимая ее руку. – Это нелепая случайность, это не конец жизни. Это не «за что», а просто глупая случайность, понимаешь? Переступим и пойдем дальше. В жизни всякое случается, бывает, и кирпич на голову падает. Как, по-твоему, за что падает кирпич на голову? За какие грехи? То-то. Мой друг Алик Дрючин… он адвокат, умный, образованный, все законы знает, а почему-то все время женится, и все время неудачно. За какие грехи? Он идеалист, он не заслужил, а все время попадает. Почему?

Шибаев не считал, что Алик не заслужил, наоборот, заслужил на всю катушку за свой дурацкий идеализм и розовые слюни, но ему страшно хотелось отвлечь Яну от грустных мыслей. Душа его переворачивалась от жалости к ней, такой хрупкой и беззащитной, и так обиженной судьбой, как сказала Галина Николаевна, и лучшего способа отвлечь ее, как рассказывать всякие байки из жизни адвоката, не было. Алик в этом смысле оказался благодарным персонажем из комиксов.

Яна улыбнулась:

– Не знаю! У меня грехов нет. А почему он все время женится, этот твой друг?

– Любовь до гроба, – сказал Шибаев, радуясь, что отвлек ее от грустных мыслей. – Каждые два-три года. А потом развод, раскаяние, битие себя в грудь.

– Почему?

– Черт его знает. Может, из-за стихов.

– Из-за стихов?

– Он их знает до фига, никто не выдерживает. Я тоже не выдерживаю.

Яна рассмеялась.

– Я вас познакомлю. Кстати, ты его видела!

– Видела? Твоего друга? Когда?

– Он приходил в студию, притворялся, что нужны фотографии на паспорт. Хотел посмотреть на тебя. Я на него наткнулся случайно, помнишь, мы еще кофе пили в твоем кабинете?

– Кажется, помню… Маленький такой?

– Он самый! Мал золотник, да дорог. Так что будет приставать, имей в виду. Перед ним ни одна женщина не устоит.

Яна снова рассмеялась и охнула.

– Больно? – испугался Шибаев.

– Нет, чуть-чуть.

– Он придет тебя навестить, хочешь?

– Хочу. А это удобно?

– Нормально. Только ты не поддавайся на его подходы. А то распустит хвост, стихи, древние философы, кино… этот… как его? Арт-хаус! То-се, ты и поплывешь. Знаю я вас, девушек, вам бы треску побольше, – строго выговаривал Шибаев, радуясь тому, что она смеется.

– Не буду поддаваться.

– Обещаешь? А то придется рога этому лосю обломать.

– Обещаю! Не надо ломать, пусть ходит с рогами.

Теперь рассмеялся Шибаев…

– Слушай, а ты никого не заметила на улице около дома? – спросил он после паузы. – Ну, может, кто-то стоял или шел за тобой?

– Шел за мной? Такси остановилось почти рядом с домом, там метров двадцать всего, были какие-то люди вдалеке. Вчера был дождь, я побежала к дому… Нет, по-моему, никого там не было.

– Откуда же он взялся? Перед твоим домом газон, кусты и дерево. Может, он стоял за деревом?

– Стоял и… что? Ты хочешь сказать, что он ждал меня? Откуда он мог знать, что меня нет дома? Я всегда оставляю в квартире свет…