Знак Вопроса 2005 № 04

Вопрос является необходимым элементом объективного знания, а «вопросно-ответная» структура мысли дает предельно общее логическое выражение динамики вещей. В силу абстрактности и всеобщности вопрос легко может отделиться от своих объективных оснований и стать орудием субъективизма. Множество вопросов вовсе ведь не означает множества мыслей.

Вопрос — не исходный, а конечный продукт развития знания, и начинать с него следует лишь в обучении, а не в исследовании. Вопросам всегда предшествует какое-то определенное знание, его категориальное обозначение. На этой методологической основе вырастает научная теория, в рамках которой только и возможна осмысленная постановка вопросов. Вопрос — орган теории, а ответ — ее логическая обязанность.

Однако вопрос и сам по себе имеет таинственный смысл, его символическая миссия загадочна и многозначна. Уже графический облик вопросительного знака «?», напоминающий аркан, свидетельствует о серьезных намерениях хозяина этого аркана. Но кто он?

Христианская мудрость утверждает, что первым вопрошающим субъектом мироздания был лукавый, ввергший людей в грех именно посредством вопросов. Вопрос — логическое орудие грехопадения, ибо в раю мыслящие существа обходились без вопросов. С тех пор вопросы растут в геометрической прогрессии, а способность людей отвечать на них в той же прогрессии ослабевает. Есть «вечные вопросы» жизни и мудрости, но нет «вечных ответов». Есть основные вопросы, но нет основных ответов. Вопрос всегда один, а ответов на него всегда предлагается множество. Тем не менее, трудно назвать вопрос, ответ на который звучал бы так убедительно, как и сам вопрос. Новые вопросы сменяют старые, и сами вытесняются еще более новыми вопросами, но не ответами.

В этом плане ясно, что вопросительные арканы забрасывает в бытие ничто. Оно ставит под вопрос соответствие человека своему бытию и предлагает ему отказаться от него, и вкусить опыт жизни в небытии. Своими бесконечными вопросами небытие, как крюками, цепляется со всех сторон за бытие. Поэтому человеческие ответы на вопросы нужны не людям, не бытию, а силам небытия. И в данном аспекте «запутаться в вопросах» означает «спутаться с небытием».

В бытии нет и не может быть вопросов, ибо уже сам факт бытия есть перво-ответ на все возможные вопросы небытия. Вместе с бытием каждая форма и каждое существо получают свое призвание и свое назначение, т. е. получают ответы на все необходимые для них вопросы. Так что инициатива вопрошания исходит не от бытия, а от того, что его не имеет или теряет. Чем меньше бытия, тем больше вопросов. Поэтому ответом на все вопросы должен быть вопрос о сути вопроса вообще. И на вопрос ничто «А почему бытие именно такое, а не иное?» бытие обязано ответить «А почему ему быть иным, а не таковым?». Такие вопросы должны сами «отпадать» туда, откуда они пришли, т. е. в небытие. Такие вопросы провокационны в своей сути, ибо в них выражается паразитизм небытия. Высшее не обязано отвечать низшему, а низшее обязано не спрашивать у высшего. Высшее может ответить низшему, а низшее не может не отвечать высшему.

В этом плане вопросомания есть род наркотика, псевдодуховности, предшествующих вырождению бытия в псевдожизнь. Современного человека нужно отучать от вопросов и приучать к искусству ответственного бытия. Пифагор не позволял своим ученикам вообще открывать рот три года, полагая, что осмысленный вопрос раньше поставить нельзя. Народная поговорка гласит, что спастись можно: «От черта — крестом, от медведя — пестом, а от дурака — небытием». Та же мудрость поговорок утверждает, что один дурак может задать столько вопросов, что и сто умников не ответят. Таков первый аспект философии вопроса, связанный с его зависимостью от небытия.

Но в вопросе запечатлевается и аспект его зависимости от Вечности, Абсолюта. Вечность тоже ставит под вопрос бытие человека, но для нее несоответствие здесь в том, что человек не реализует в бытии свои потенциал вечности. Бытие — лишь часть вечности, отпавшая от целого; поэтому все бытийное должно помнить о полноте целого, ибо вне перспективы и связей с вечностью оно становится местом ссылки человека, где он отбывает «срок», дожидаясь падения греха. Вот почему и небытие имеет вопросный доступ к бытию и к его обитателям.

Вечность ставит вопросы, а человек отвечает на них своей жизнестойкостью, вертикальной устремленностью своей сущности и своего духа. Собственно и человеком он остается до тех пор, пока сохраняет вертикальное состояние своего духа и разума.

Английский историк Р. Дж. Коллингвуд обнаружил «логику вопроса — ответа» в самом центре общественной жизни. Не только человек, но и культуры и цивилизации представляют собой уникальные ответы на столь же уникальные вопросы мира. А. Тойнби развил эту логику до уровня общественной структуры «вызов-ответ». История есть последовательность цивилизаций, совокупность культур, представляющих ответы на вопросы природы, космоса.