Знак ворона

На стене Цитадели ярко вспыхнули красные буквы, обычная надпись «МУЖЕСТВО» сменилась призывом «СБОР КОМАНДНОГО СОВЕТА». Я не видел этих слов с тех пор, как под стенами встал Шавада. Тогда время собирать совет выбрали на редкость неудачно.

Песнь зазвучала снова. И снова. К утру началась паника.

* * *

Со светом подбили итоги: 178 мертвых. Снаряды драджей били наугад. Один угодил в склад муки, та пятикратно усилила взрыв, и Десятая улица превратилась в кучу хлама. Полыхающие снаряды летели в дома, магазины, загоны для животных – куда угодно, но, главное, безошибочно сеяли ужас.

Всего выпустили двадцать семь снарядов, и каждому предшествовала таинственная песня без слов. Шестнадцать не долетели или перелетели, врезались в недавно вспаханные поля или подняли огромные клубы вонючей пыли Морока. Но одиннадцать попали, и каждый учинил хаос. Солдаты пытались наводить порядок, но что они могли поделать против летящей на головы смерти?

Единственное светящееся ядро устремилось к Цитадели, но взорвалось в воздухе перед тем, как смогло приблизиться к проекторам Машины Ноля – будто врезалось в невидимую стену. Конечно, большая часть Машины – в подземелье, но Ноль оставил защиту и для верхних частей.

Я смотрел на пожары с балкона на четвертом этаже Цитадели и думал о том, всю ли крепость защитили или только Машину.

– Колоссальное дерьмо, – процедила Ненн сквозь зубы с отчаянием и злостью. – Просто варварство. И ведь, черт возьми, пока никакой войны.

Хм, обычно мою Ненн трудно вывести из себя.

– Глубинные короли не то чтобы берегли жизни гражданских во время Осады и сейчас не собираются, – заметил я. – Четыре года было тихо, но ведь мы знали, что так долго не протянется. Они не угомонятся, пока не уничтожат нас всех. Так что передышка окончена.

Я подумал о Вороньей лапе и Сердце пустоты и о том, что колдун учинил с людьми Клира, Адрогорска и всех окрестных сел и деревень, не говоря уже про землю и небо.

– От них нет защиты. Что нам делать?

Хороший вопрос.

– Мы выдержим, – пообещал красавчик Бетч и положил руку Ненн на плечо.

Та стряхнула ее. Ненн не хотела утешения. Когда внутри столько кипящей злости и страха, когда хочется убивать, утешение – будто уксус на рану.

Ненн прислонилась к балюстраде и закурила, глядя в небо. Все стихло. По Мороку уже полз красный рассвет. Трещины в небе светлели безмолвно, будто прислушивались к новой симфонии ужаса.

– Много тут всяких вопросов, – туманно заметил я.

Да, дела невеселые, но, в общем-то, проблемы не на мой горб. Тут разбираться Цитадели, а не «Черным крыльям».

– Маршал придумает, что делать, – заметил Бетч.

– Может быть. А пока остается молиться о том, чтобы повезло, – буркнул я.

Ста семидесяти восьми не повезло. Бедолаги и не подозревали, что сейчас все их мечты и страхи разлетятся в пыль. Хоть шары и заметны издали, невозможно определить, куда именно они попадут.

Давандейн просидела с командирами всю ночь, а меня изволила повидать, лишь когда небо посинело – настолько, насколько синева вообще бывает над Мороком. Даже после бессонной ночи, посвященной борьбе с необоримым, а, плюсом к этому, и неожиданным, маршал выглядела свеженькой как огурчик. Плиссированная юбка до щиколоток, ноги в коротких сапожках на каблуках, военный камзол с серебряными и золотыми черепами, эполеты, в ушах поблескивают черные опалы. Военный прагматизм и высокая мода в одном комплекте.

– Командор, покороче, – указала мне маршал. – Вряд ли мне стоит говорить вам, сколько у меня дел, а это не обычная ваша охота за монстрами.

– Нет, не охота, но может ею стать, – заметил я.

Маршал переделала старый офис Венцера в экономной, элегантной манере. Но через потолок по-прежнему тянулась та самая балка, с которой Железный козел прыгнул в последний раз. Я почти наяву увидел его ссохшееся старое тело, болтающееся среди новой роскоши, и уставился в пол.

– И как же? – спросила маршал.

– Есть два источника сектантской заразы. Первый – надежда, мечты о лучшей жизни, о том, что Глубинные короли – прекрасные боги. Второй – страх. Когда люде не надеются победить, они готовы объединиться с чернейшими демонами глубочайшего из адов, если поверят, что это даст хоть какой шанс выиграть. Для того и предназначена бомбардировка.

– Она предназначена разрушить город и неплохо с этим справляется, – возразила маршал.

– Разрушения, по большому счету, ничтожны. Меньше двух сотен мертвых, и то нас застали врасплох. Может, бомбардировки возобновятся – но мы же подготовимся. Если две сотни – максимум, на который они способны, то пытаться разрушить город таким образом – это все равно что послать мышь подгрызть дуб.

– Две сотни за ночь – это резец, который со временем завалит любой дуб, – сухо указала Давандейн.

Все-таки, наш маршал – не бессердечная сука. В глубине души и она переживает за своих людей.