Знак ворона

– Я не знаю. В моей жизни не было смысла, пока я не встретила тебя. А точнее, жизнь моя была первостатейным дерьмом. Поганое детство, семья, не стоящая этого названия. А когда у меня выросли сиськи, жизнь стала еще дерьмовее. Я учинила скверное дело, и меня бы повесили за него. Потому я убежала, встретила тебя и подумала, что с тобой жизнь тоже хреновая, но зато свободная. Мне кажется, я все время с кем-нибудь дралась. Где тут место для детей?

Трудный вопрос. Хотя для большинства он – проще некуда. Люди видят перед собой тупое пустое будущее, и думают, что, если завести детишек, жизнь на ферме станет разнообразнее. Иногда дети получаются по ошибке, иногда люди решают завести кого-то, кто переймет дело у состарившихся родителей. А временами люди просто хотят кого-нибудь любить. В общем, нелегко выбрать ответ. А Ненн все не унималась.

– А потом я построила карьеру, о которой и не мечтал никто из моей родни. Мне что, отказаться от чина? Бросать Морок, драки, выпивку?

– Решать тебе самой, – с трудом выговорил я.

Ну к черту! Не хватало еще лезть в их с Бетчем жизнь. Они и сами дров наломают, без моей бесценной помощи.

Из Морока вышел и направился к нам призрак. Эх, мой. Я сел и уставился на него.

– Вот же дерьмо, – сообщил я. – Никогда б не подумал, что опять увижу это лицо.

– Симпатичный парень, – равнодушно заметила Ненн, не обращавшая особого внимания на призраков.

К ней лишь однажды приходил кряжистый мужчина с торчащим в голове топором. У мужчины глаза были очень похожи на глаза Ненн. А ко мне приходили толпы призраков. Может, каждый – всего лишь грань моей вины, ожог на совести? Моя бабушка умерла за много лет до моего бесчестья, но не раз являлась и отчитывала меня за грязные сапоги. Всегда надо чистить сапоги перед тем, как встречаешься с бабушкой. Вина с ноготок, но и это пятно на совести, больной клочок памяти об ушедших.

– Он был симпатичным, – сказал я. – И моим хорошим другом, честно – до того, как все покатилось к чертям.

– Тороло Манконо, – не глядя на меня, сказал Тьерро.

Он познакомился с Тороло еще в свою бытность на Границе.

Призрак был высокий, всего на пару дюймов ниже меня, худощавый, хорошо сложенный, с яркими глазами и зачесанными назад гладкие волосы, в фехтовальных брюках и рубашке, как в том день, когда я убил Тороло Манконо. Тихо позвякивали бубенчики на туфлях. Тьерро со Свидетелем Валентией стояли немного поодаль. Они наблюдали за бесцельно слоняющимся призраком, причем Валентии явно было не по себе. Призрак зажимал рукой горло.

– Говорили, он победил вас, – сказала Валентия. – Он был лучшим фехтовальщиком Дортмарка. Он вызвал вас на поединок из-за вашего бегства с Адрогорска.

– Адрогорск вам был не летняя ярмарка, – огрызнулся я. – Тьерро подтвердит. Манконо вызвал меня из гордыни. А я из гордыни же принял вызов.

– Он вызвал вас, потому что вы послали людей на смерть ради безопасности вашего личного отступления!

– Не так было, – возразил ей Тьерро. – Не стоит верить дурным слухам.

Он потер грудь, будто она болела. Может, вид Тороло напомнил ему о медленном буром облаке посланной «малышом» отравы – и о горящих легких. Тьерро – храбрый человек, раз снова решился встать против «малышей».

Но Морок уже залез в него. Я же вижу, как потихоньку сползает маска безупречного бизнесмена и проступает раздражение. Тьерро не было на Границе, когда я убил Манконо – но он, однако, счел нужным высказаться в мою защиту. Вряд ли Тьерро так уж симпатизирует мне, но я нужен для его цели, и он защищает меня, пусть и злясь.

Нас весь день преследовала сбивающая с ног вонь гнилого мяса. Теперь она казалась как никогда к месту.

Призрак прошел мимо меня. Из распяленного призрачного рта капала призрачная кровь, кружевная рубашка набрякла и покраснела. Призрак совершенно не обратил на меня внимания, но остановился перед Тьерро, беззвучно произнес что-то и свалился наземь. Мгновение, и его не стало.

– Знаешь, он же меня спас, – горестно сказал Тьерро, так и не осмелившийся заглянуть призраку в глаза. – В Адрогорске он вытащил меня из яда.

И Тьерро снова поскреб себе грудь.

– Тьерро, Маконо не было в Адрогорске, – тихо произнес я. – Тебя вытащил Пеп. Морок водит тебя, морочит рассудок.

Тьерро странно посмотрел на меня, тряхнул головой, словно пытался выбросить из головы наваждение.

– Его что, и вправду не было? А я бы поклялся, что был… впрочем, ты прав.

– Вы вырвали ему глотку, – с отвращением выговорила Свидетель Валентия.

– Это жуткое, страшное место, – глядя туда, где лежал труп-призрак, сказал Тьерро.

И он был прав.

– Как ты вообще? – спросил я.

– Выживаю, – ответил он, достал флакон одеколона, щедро плеснул на шею и грудь, затем тускло улыбнулся.

Впервые я ощутил благодарность за несносную вонь парфюмерии – она забивала мясную гниль.

– Если уж меня съедят, так пусть им будет вкусно, – пробормотал он.

– Горше этого уже ничего не может быть, – отчаянно прошептала Свидетель Валентия.

Мы с Ненн одновременно рассмеялись. Хотя смеяться тут, в общем-то, было не с чего.

– Леди, все еще только начинается, – утешила ее Ненн.

* * *