Знахарка

- Это правда, - кивнула Зарина, - вот и у нас в роду раньше люди были. Матка про то говорить запрещает. Только батька обмолвился, что шептали они, хворь из тела выпроваживая.

- Шептуны, значится...

- Они самые.

- Так что ж ты, окаянная, молчишь-то. Говорить с батькой пробуй, шептать над ухом его. Дар в крови твоей должен быть. А коль так, и сама ему поможешь.

- Правда?

- Не знаю, девка. Пробуй. Я ж не ворожея, чтоб знать наверняка. Только к Ярке все равно сходи. У одной шептухи сил все равно не хватит.

И она выпроводила удивленную Зарину за дверь, зорко глядя той вслед. С порога увидала старая в девке способность слово шептать, да только как скажешь ей, темной? Еще в храм пойдет у Богослава советов искать. А там уж помогут...

И знахарка снова задумалась. Жила себе девка, дура дурой жила. А тут- на тебе. Шептухой стала. А до того Ярослава ворожеей пришла...

Родная земля выла от боли, снаряжая детей своих на битву.

А раз старые боги пробудились, видно, сам мрак сгустился над Княжеством...

Глава 8.

Яра въехала в село под топот копыт, доносившийся с головной улицы. Солнце едва взошло - в такие часы бабы только скотину кормить заканчивали, да печи шли топить. А дети... так те еще сопели на лавках, укрытые по самый нос. Знахарка быстро спешилась и направилась к храму. Успела разглядеть лишь высокие копья конников с желтыми полотнами стягов. Промозглый озимок играл с тяжкими холстинами, гордо украшенными головой куницы в венке из листвы ясеня.

Желтый с зеленым. Цвета воеводы.

Отчего так рано?

Вацвав, что из Южного Замка, воеводствовал на этой земле давно. Справедливый суд в селах вершил, законы чаял да людей простых уважал. Он появлялся в Светломесте в конце поры урожая да на исходе ледового срока, собирая подать и отвозя ее в Камнеград. Оттуда дань уходила в Княжество Унислава, и про селян забывали еще на полгода.

Люди давно привыкли к этому кругу, и уже не страшились - понимали, что так надо. То малая цена за мир.

Вот и в конце серпеня - последнего месяца поры урожая - собрали тысячу алтынов, да по десять мешков зерна с кадками мяса. Нагрузили несколько добро сбитых возов, отправили в Камнеград. Успокоились вот до первой капели. А тут такое...

Аль народился новый сын у воеводы? Неужто снова хочет отдать его на воспитание в сельскую семью, почитая старый обычай? Только про то знахарка знала бы.

В прошлый раз молодуха воеводы Крайю звала, и Яра сама держала крошечное тельце Нежега на руках. Знахарки и привезли дитя в село зиму спустя, приглядывали за ним, пока тот рос у Литомира.

Хорошим хлопцем Нег был, только болезненным - весь в матку. Скоро и время наступит отдавать его в родину - одиннадцатую зиму малец гуляет...

Меж тем церковная площадь кишела людьми. Над подворьями не вздымались тяжкие клубы печного дыма, и хозяйки сетовали, что работа, дескать, стоит. Мужики настороженно вглядывались в ратников, все тише говоря, что беда приключилась. Говор людской шелестел как пожухлая листва, вот-вот грозясь вспыхнуть настоящим костром.

А старосты все не было. Время шло, и Яра простояла возле храма добрую годину. Уж и пальцы окоченели, глаза от бессонницы закрывались.

Шепот нарастал. Гул испуганных голосов проникал сквозь прочные ставни избы, где закрылся воевода. Наконец, тяжелая дубовая дверь со скрипом отворилась. По высокому помосту, срубленному из крепкого дерева, раздался стук новых каблуков хозяина воеводства.

Яра давно не видала Вацлава.

Высок. Силен. Зим этак сорока пяти, может, больше. Волосы светлые, до плеч, и борода аккуратно стриженная.

Нег походил на него как две капли воды, и знахарка невольно вгляделась в толпу: выискивала глазами сорванца. Знала, как скучает он по батьке с маткой. Литомир суров был с мальцом, воспитывая в нем воина. И Нег не раз горевал у нее в руках, что не может видеть родных.

Только того нигде не было. Видно, Веселина оставила с собой, зная, что батька скоро поедет. Понимала: дитя снова будет скучать да выть в перину по ночам.

- Тише! - Лицо Литомира показалось Яре вылепленным из густой красной глины. Застывшие черты, скованные движения, - все это дало знахарке знать: беда приключилась. - Тише!

Он рассерженно крякнул в пушистые усы и дождался, пока народ смолкнет.

Вперед вышел воевода: