Знаки любви

Артур повернулся ко мне и осведомился, как я. Устала? Хочу спать?

Однако я еще никогда не была бодрее. Замотала головой, попыталась скрыть разочарование из-за того, что он больше ничего не сказал. На его верхней губе поблескивали аккуратные капельки пота. Мне захотелось высушить их поцелуем, но не хватало духу; мне не хватило бы духу ни на что на свете.

* * *

Мужчины, трудившиеся на животноводческих фермах в округе города Абилин в Техасе, обыкновенно встречались в салуне в Литтл Крик по субботам для игры в покер. Однажды вечером, в перерыве, речь зашла о том, может ли женщина сделать так, что ты позабудешь все на свете. Билл Бёртон изрядно набрался и решил, что нечего скрывать правду, тем паче после внушительного выигрыша, который ему только что принес червовый флеш. Он расстегнул пуговицы рубашки и продемонстрировал всем отчетливое клеймо на груди в форме S. «Три года назад я работал на ранчо Дабл Эс, у Сюзан Саргент, – сказал он, – и как-то вечером она вошла ко мне и поманила за собой в хозяйский дом». Мужчины за соседним столом слушали так жадно, что прекратили игру. Здесь, у самого камина, продолжал Билл, Сюзан любила его так, как никто и никогда раньше. В огне у нее, должно быть, было припасено клеймо, и она приложила его к груди Билла точно в тот момент, когда тот был на седьмом небе. Во всяком случае, он ничего не почувствовал до тех пор, пока не вышел. Посетители салуна ухмылялись, думая, что все это байки. Тогда Сид Клейтон, другой игрок в покер, расстегнул брюки и показал всем такую же отметину, S, выжженную на ляжке. «Я работал у Сюзан год назад», – сказал он. Еще двое игроков закатали рукава. Оба носили на себе по букве S, каждый на своем плече. Сюзан Саргент явно была той женщиной, которая может заставить тебя позабыть обо всем на свете.

Выйдя из кафе, я собиралась было попрощаться, когда Артур без предупреждения схватил меня за руку. Что-то вспыхнуло. Хоть я и была в варежках. Меня внезапно подключили к источнику энергии. Не говоря ни слова, он повел меня по улице, не отпуская руки. Сгустились облака, шел легкий снег, как обыкновенно бывает, когда на улице холодно. Мы двигались сквозь пелену полупрозрачных снежинок. Тишина. Я снова мерзла. Несмотря на время, проведенное в пекарне, холод все равно засел в теле. Но походка поменялась, спина стала прямее. Мне это было заметно. А земля, по которой мы шли, вдруг сделалась тоньше; на миг мне показалось, что подо мной ни много ни мало бурлящее тепло, мощь магмы планеты. Что под ледяной земляной коркой есть хлебная печь.

Мы торопливо шагали вдоль фасадов домов, где в окнах горел свет. Минусовая температура, тихие улицы, пороша. Боялась ли я? Я знала, что постоянно вижу его сквозь призму своей влюбленности. Что вижу только то, что хочу видеть. Совершенство. А что насчет его темных сторон? Мы зашли в дом, где он жил, поднялись по лестнице. Оба молчали. Оба запыхались. В квартире он, не проронив ни слова, провел меня через гостиную, где на столе уже раскрылись тюльпаны, в комнату, к матрасу, который лежал прямо на сосновом полу. На окне не было занавесок, но никто и не смог бы заглянуть внутрь. На стекле вихрились ледяные узоры. Артур смахнул прочь с подушки черную записную книжку.

Мне показалось, я чувствую запах свежей выпечки даже в спальне – а может, аромат все еще сидел у меня в ноздрях.